— Марго, я хочу тебе сказать одну вещь, — наливая в бокалы вино, начал он. — У меня есть разные связи в этом городе, и все они построены по принципу «ты мне — я тебе». Так вот, я согласен с тобой: такой тип, как Витт, может быть опасен.

С этим она не могла не согласиться. Приподнявшись на подушках, Ритка приняла у него бокал и сделала небольшой глоток. Вино было густым и терпким, цветом оно напоминало кровь, и все это говорило о его превосходном качестве.

— И, по всей логике вещей, в России ему делать нечего, — продолжал развивать свою мысль Жак, тоже пригубив вино. — Но и во Франции ему не место! Думаю, Франц (это мой товарищ, о котором я тебе говорил) сможет как-то организовать дальнейшее существование этого типа. И ты не должна испытывать чувства вины, не стоит казнить себя. Ты ни в коем случае не опустилась до его уровня, это вовсе не удар в спину. Твои действия благородны, ведь ты помогла властям открыть местонахождение опасного преступника, ведь еще неизвестно, каких бы дров он здесь наломал.

— Но, надо заметить, я это сделала не безвозмездно, — пожала она плечами.

— Ну и что? — вскинулся он. — Твой бывший «друг» всего лишь отдал тебе свой долг!

— С процентами.

— Можно и так сказать.

Они чокнулись бокалами, улыбнулись друг другу и допили до дна благородный напиток. И Ритка подумала, что ночь — удивительное время суток: все кажется другим. Жак Ксавье, к примеру, превратился в благородного рыцаря Айвенго, заботящегося о моральном облике своей женщины, и этот рыцарь почище любого психоаналитика сумел придумать достойные объяснения для ее не слишком-то достойных действий. Она же, видимо, стала куртизанкой, меняющей ухажеров, как коней на переправе. Или коней на переправе как раз и не меняют?

— В принципе ты прав, — сообщила она Жаку, отправившемуся к бару. — Мы сделали все от нас зависящее, чтобы предотвратить его дальнейшие преступления, и если твой друг сможет завершить дело, то все будет правильно.

Жак налил еще вина в бокалы, а она довольно улыбнулась: каждый мужчина таит в себе массу загадок! Ну кто бы мог предположить, что Жак станет ее реабилитировать в ее же глазах? Наверное, ее откровения он принял за раскаяние, но это уже неважно. Прошлое превратилось в тлен, и она больше не станет его ворошить.

— Давай выпьем за то, чтобы у нас все было хорошо! — сказал Жак.

— Давай! — пригубила вино Ритка. — За светлое будущее!

И тут им позвонила Наталья и заявила, что хватит им сидеть дома затворниками, пора всласть повеселиться, тем более что у них есть повод — ее новая прическа. И она захохотала, решив, что здорово выкрутилась. Стало ясно, что рядом с ней находится ее муж, контролирующий их разговор. Оказалось, что у Лотреков гости, тоже желающие кутить всю ночь напролет. Вся компания собиралась в «La Scala» — это ночной клуб с супермодной музыкой, славящийся своими грандиозными дискотеками. И хотя это была уже вторая бессонная ночь, Ритка подскочила как ужаленная. Дискотека! Она же не побывала еще на парижской дискотеке! Жак хохотал, глядя на нее, танцующую на его кровати. «Джаги-джаги!» — напевала Ритка, вращая бедрами. Она набрала номер Поля, оказывается, ему уже звонил Антуан, и он в принципе был не против, хотя сразу признался, что танцор из него никакой. «Это неважно», — заявила Ритка, страстно хотевшая, чтобы все в эту ночь веселились так же, как и она.

Ритке требовалось срочно принарядиться, поэтому она заявила Жаку, невозможно сексуальному в своей пижонской цветной рубашке и стильных джинсах, что она не намерена сидеть серой вороной в темном углу. Услышав, что она собирается заезжать к Полю, Ксавье скривился (может, он наивно полагал, что того оставят дома?). Но выбора у парня было — чуть, поэтому пришлось ему смириться с присутствием «соперника» на их общем гулянии.

Жак нарядился в льняной пиджак поверх красной футболки, надо было и ей придумать что-нибудь этакое. Ритка выбрала белые брюки, расшитые стразами, и белоснежную кофточку-болеро, всю в оборках, открывавшую ее живот. Для полного блеска она приклеила над пупком жемчужину на липучке. На голове изобразила «мокрый» эффект, подкрасила поярче губы, а в уши воткнула громадные кольца. На все про все у нее ушло минут пятнадцать. И, когда она появилась перед мужчинами, те чуть навзничь не упали. Она осталась вполне довольна выражением их изумленных лиц.

Вся их гоп-компания на четырех автомобилях подкатила к «La Scala». Сначала все перезнакомились, потом зашли в сверкающий огнями клуб, в котором гремела какая-то заводная латиноамериканская музычка. Там сновала масса людей, одетых пестро и вызывающе, создававших всеобщее движение и ажиотаж. Публика держалась очень раскованно: кто-то обнимался, кто-то целовался, кто-то курил, кто-то пил и все пытались перекричать музыку. Антуан, заметив работника клуба в жилетке и с бейджиком на груди, потребовал столик. Пьер и Жак рванули к бару за выпивкой, чтобы не ждать официантку, потому что все договорились пить коньяк. Остальные пошли за менеджером. Наташа взяла Ритку под руку и шепнула, что та прекрасно выглядит. На этот комплимент ей можно было смело ответить тем же, потому что Натали смотрелась как сказочная принцесса.

Это была незабываемая, головокружительная ночь! Ритка натанцевалась так, что думала — ее ноги просто отвалятся на следующий день. Музыка творила с ней чудеса, и казалось, что ее тело живет вне ее воли, став частью общего организма, двигающегося в одном ритме. Она заразилась этой атмосферой легкой раскованности, всеобщего веселья и безудержной свободы. Здесь каждый был сам по себе и в то же время частью единого общества — тусовки, желающей танцевать и отрываться по полной программе.

Жак оказался прекрасным партнером, и они выделывали такие па на танцполе, что им невольно освобождали место, давая возможность развернуться. Она танцевали рок-н-ролл и твист, ламбаду и танцы африканского племени мумба-юмба. Им аплодировали и подражали, создавали вокруг них круг и не отпускали их за столик. Потом Марго танцевала несколько медленных танцев с Полем и Антуаном, а Жак приглашал Натали.

Жак с Риткой танцевали красивый медленный танец, и вдруг она застыла, широко распахнув глаза.

— Там, там, — бормотала она.