Изумленный Питри на всякий случай продолжает таращиться на лежащую между ними бумагу.

Мулагеш сидит молча и неподвижно. А потом:

— Питри, я могу спросить у тебя кое-что?

— Конечно-конечно…

— Ты ведь в курсе, что я только что подстрелила человека?

— Д-да. Я в курсе.

— И ты прекрасно понимаешь, что я его подстрелила, потому что он зашел на землю, являющуюся моей частной собственностью. И еще потому, что он придурок.

— Вы очень четко это сформулировали, да.

— Так вот. Почему бы мне не поступить точно так же с тобой?

— П… простите?..

— Питри. Ты входишь в ближайшее окружение премьер-министра, — говорит Мулагеш. — Официально ты не главный помощник и все такое, но все равно не какой-нибудь рядовой клерк. А Шара Комайд не послала бы человека из своего ближайшего окружения в такую жопу, как Джаврат, только для того, чтобы сообщить мне: родная, тебе пенсию тут пересчитали. Для этого давно изобрели почту. Так вот. Почему бы тебе не перестать ходить вокруг да около и не выложить всю правду-матку, а?

Питри делает глубокий вдох и кивает.

— Вполне возможно, что, если вы поедете на эту… э-э-э-э… обзорную экскурсию, это станет прекрасным прикрытием для другой операции.

— Вот оно что. Понятно.

Мулагеш кривит рот в усмешке и шумно втягивает воздух сквозь зубы.

— И кто же у нас агент в этой операции?

Питри так внимательно разглядывает бумагу на столе, словно пытается обнаружить в тексте инструкции, как выйти из этой крайне неловкой ситуации.

— Питри?

— Вы, генерал, — говорит он. — Этот агент — вы.

— Понятно, — произносит Мулагеш. — Твою мать.