Пододеяльник уже во многих местах украсился заметными пятнами спермы, как оказывается правильно называется клейстер, и застыл в этих местах коркой. Дядя Слава велел перед приходом матери заменить его на такой же, что бы мать ничего не заметила, а этот выстирать и высушить, когда мать уйдет снова на смену. Ленка понятливо кивнула и на сей раз сверху пододеяльника она по совету отчима подстелила себе под попу старое полотенце, которое можно потом незаметно выбросить. Для чего это надо отчим не сказал, и Ленка не стала уточнять.
Дядя Слава решил научить Ленку и целоваться по-взрослому и вначале, насмеявшись вволю и даже получив от отчима легкий подзатыльник за непослушание, Ленка наконец поняла в чём заключается секрет приятного в том, когда в твоём рту шарится чужой язык и позволила себя целовать долго и вдумчиво, ловя новые ощущения и уже даже ответила робкой попыткой просунуть свой язык в рот дяде Славе. Она потянулась к отчиму, придвинувшись и прижавшись всем телом , ощущая щекотку от его волосатых рук, груди и ног.
Дядя Слава снова рыкнул, как соседский пёс Палкан, и, одном прыжком оказавшись между понятливо поднятыми ею вверх ногами, которые она уже сама положила ему на плечи, продолжил закреплять уже пройденный урок, который Ленка учила бы снова и снова, утопая в сладких ощущениях. Заминка снова произошла внизу, но на этот раз дядя Слава сначала снова довёл Ленку до разрядки, как он это назвал, а потом уже начал медленно пихать в дырочку, к которой Ленка примащивала тряпочки и вату во время месячных, шляпку своего гриба, которую он назвал «головкой», а сам гриб «членом». Сначала голосом учителя дядя Слава рассказал прилежно внимавшей каждому слову ученице, что самый сладкий и долгий кайф ловится когда член мужчины на всю длину входит во влагалище женщины, как он назвал дырочку внизу ленкиной письки , ещё раз обозначив вход в неё легким проникновением своего указательного пальца, когда доводил Ленку до второй в её жизни разрядки. Он пояснил, что член щекотит и трёт там какие-то стенки, которые сжимаются, доставляя и мужчине и женщине ещё больше удовольствия. Эти стенки у Ленки будут такими чувственными, а само влагалище таким узким, что оно имеет право носить гордое звание «сладкой норки», как окрестил он эту дырочку у Ленки внизу. Выход из попы, называется анус, то, что располагалось между ногами Ленки «половые губы», а пульсирующий бугорок, который дядя Слава велел ей потрогать своим указательным пальцем, что бы знать где он прячется, назывался «клитором».
Все слова Ленка старательно запомнила, потому что отчим записывать не разрешил. Единственное в новых названиях, что насмешило Ленку, было слово «член», потому что везде висели портреты членов политбюро и портреты этих членов старшеклассники несли на демонстрации в мае и ноябре. Пришлось поверить отчиму на слово, хотя сравнение мужской гладкой и полной жизни напружевшейся письки с крепеньким грибом ей нравилось куда больше, чем со старыми рожами с обвисшими щеками и тремя подбородками на портретах этих членов.
Словившая второй раз за последние пару часов кайф Ленка ждала обещанного ещё более яркого сладкого взрыва и внимательно прислушивалась к тому, что делал с ней отчим. Ей хотелось до мелочей запомнить свой первый раз, после которого, как сказал дядя Слава, она станет настоящей и самой желанной женщиной, каких мало и которая заведёт гарем из мужиков, готовых носить её на руках и купать в мехах и золоте. Отчим уже привычно поработал языком в остывающих от кайфа половых губах, не касаясь клитора и, смочив палец в её влагалище, намазал головку члена, который тут же отреагировал выступившей капелькой спермы. Ленка вслушивалась внимательно и будто увидела, как отчим медленно и аккуратно, как бы натягивая внешнюю кожу вокруг влагалища и не давая ей заворачиваться внутрь, по миллиметрику начал пропихивать головку члена внутрь. Ленка почувствовала как сначала влагалище резко сжалось и увидела, что отчим зажмурил глаза. Он остановился, хрипло и рывками выдыхая. Ленка от нетерпения слегка сама подалась вперёд, но отчим каким-то свистящим шёпотом выдохнул:
–Не шевелись, только не шевелись,– и Ленка испуганно застыла. Через непродолжительное время отчим облегчённо выдохнул и продолжил ласкать её руками, но движения внизу прекратил. Через пару минут Ленка почувствовала, что она расслабляется и тут же появилось ощущение, что во влагалище тоже стало спокойнее. Видимо отчим ощутил перемену, потому что широко улыбнулся и одобрительно проурчал:
– Ай, умничка, какая же ты, Ленка, умничка. Ох и бедовой ты бабой будешь, погибелью для мужиков, попомни, сладенькая моя. Ты только слушай себя и не торопись сама и не торопи меня и всё будет отлично!
Ленка не совсем поняла, но решила потом спросить, что значит слушать себя и как понять, что она куда-то торопится или нет.
Внизу на входе во влагалище отчим слегка как бы дёрнул членом и снова появилось ощущение распирания, но боли почти не было, а вот чувство приятного касания к стенкам влагалища появилось, и они тут же отреагировали сжатием.
Отчим снова рыкнул и застыл. Но на этот раз Ленка застыла вместе с ним, а потом стала сама себя успокаивать и, вместе с расслабляющими поглаживаниями отчима, на сей раз влагалище расслабилось быстрее, что отчим сопроводил снова одобрением и обещанием великолепного будущего его «сладкой девочки». Ленка мысленно похвалила себя за сообразительность и ждала, что отчим снова продолжит игру в «тук-тук», как она мысленно назвала свой первый раз, а она сначала там скажет «нет никого дома» и сожмёт стенки, как бы выпроваживая гостя, а потом расслабит и ещё на чуть-чуть пропустить внутрь. И так пока не получит обещанного суперкайфа. Игра ей понравилась, тем более, что она уже чувствовала себя не просто послушной ученицей, а уже «сладкой женщиной» – повелительницей мужчин.
Отчим слегка подёргал членом внутри влагалища, которое тут же сжалось, но расслабиться Ленка не успела, потому что в коридоре раздался звонок телефона. Дядя Слава давно хотел заменить старый, еще сталинских времён, аппарат на новый, что бы он не пугал своим режущим уши воплем и зря этого не сделал, потому что они оба так вздрогнули, что дядя Слава отпустил ленкину попу, а её ноги, соскользнув с его плеч, нарушили равновесие, и он кувыркнулся назад, брызгая струёй спермы как на себя, так и на пол. Приложился дядя Слава спиной и затылком о пол знатно, продемонстрировав в кувырке волосатый зад и вся эта картина показалась Ленке весьма забавной, несмотря на незаконченную обещанным суперкайфом игру. Ленка еле сдержала смех, зажав рот ладонями и изобразив на лице испуг, хотя тело уже начинал сотрясать хохот и уткнулась в подушку, чтобы не расхохотаться в голос. После того, как она слышала, как отчим выскочил, матерясь, в коридор и заорал в трубку, она рассмеялась, глуша хохот подушкой. Хохотала Ленка до слёз, и до икоты, потому что память услужливой каруселью демонстрировала то волосатый зад отчима, то его очумевшие глаза, то шляпку гриба из которого таки вылез грибной червяк, вернее не вылез, а вылетел, как Змей-Горыныч. Просмеявшись и вытерев выступившие слёзы, Ленка быстро натянула трусы с майкой и, застегнув халатик, вышла в коридор, потому что между ног явно чувствовался дискомфорт и сегодня продолжения игры уже не хотелось. Хватит с неё и кайфа и смеха на сегодня.
Дядя Слава был уже в робе и, сидя на табурете у вешалки с уличной одеждой , матерясь на какого-то Егорыча, который никак не упьётся, начальника, который других идиотов не знает, надевал ботинки.
Ленка поинтересовалась :
– Ты куда, дядя Слава ?
Отчим не глядя в её сторону буркнул:
– Матери скажешь, что я на полторы смены ушёл, там Егорыч опять нажрался, надо подменить, а потом моя сразу в ночь. Пусть пожрать сгоношит и притащит сама, тебе вечерами шастать по промзоне не надо, так и скажи, если посылать будет, что я запрещаю.
Взявшись за ручку двери отчим посмотрел на Ленку и, видимо заметив покрасневшие от хохота лицо, заплаканные глаза и дорожки слёз на щеках, понял всё по-своему и, слегка прижав Ленку к себе, погладил её пониже спины. Потом урчащим голосом дядя Слава пообещал:
– Не плач, дурочка, сладкая моя девочка. Скоро всё, что обещал, сбудется. Вот мать в ночную пойдёт, а я подменюсь, если совпадёт, и мы с тобой продолжим. Ты там дни посчитай, как я учил, что бы кайф без фигни. Поняла?
Ленка кивнула и отчим закончил, уже открывая дверь:
– Ты уже такая сладенькая, что съел бы и ни с кем не поделился. Не скучай и наведи порядок там, что бы мать не просекла чего.