Все смотрели на меня. Я была уверена, что впервые в жизни бабушка растерялась.

— Джессика, — воскликнула Мириам, переводя взгляд с мамы на Ксавье. Отец искал газету, чтобы, как всегда, спрятаться за ней. Только Ксавье был спокоен.

— Я подозреваю, что кто-то рассказал тебе историю твоего рождения, — сказал он.

— Все это правда? — спросила я.

— Мы не знаем, что тебе известно.

— Я знаю, что мама мертва, знаю, как она умерла, где ее похоронили и что вы все постарались поскорее забыть ее.

— Это было трудное время для всех нас, — сказал Ксавье.

— Но далеко не такое трудное, как для нее, — закричала я.

Тут заговорила моя бабушка:

— Мы не заслужили того, что произошло.

— Вы все это заслужили, — возразила я презрительно.

— Вот что бывает, когда завязываешь дружбу с рудокопами, — сказала бабушка.

— Пожалуйста, не говорите так неуважительно о мистере Хенникере. Он хороший человек. Если бы он был здесь, он помог бы маме. Вы же ничего не сделали.

— Напротив, — продолжала бабушка, — мы всем пренебрегли, чтобы помочь ей. Мы продали серебряный поднос и чашу для пунша, подарок Георга IV, чтобы уехать за границу, а я приняла тебя, как свою дочь.

— Ей нужно было хоть немного доброты, а вы сделали ее жизнь невыносимой… Вы и ваши глупые условности. Вы не любили ее и не помогли ей. Неужели вы не понимаете, что она потеряла того, кого любила?

— Кого она любила! — закричала бабушка. — Вора… развратника… глупая девчонка!

— О, я знаю, как вы унижали ее. Вы, которая всегда права, или думает, что права. Значит, надо быть жестокой, не правда ли? Почему вы не утешили ее? Почему не облегчили ее жизнь? Вы могли помочь ей, но не сделали этого. Вы дали ей умереть, вы… моя бабушка, притворяющаяся моей матерью! Я могла бы и раньше понять это, потому что вы никогда не были мне матерью. А вы, — я повернулась к дедушке, — у вас не было силы воли, — я говорила, как Бен Хенникер, и даже в этот драматический момент увидела, как дедушка закрыл глаза. — Ни вы, ни Мириам, ни Ксавье — никто не помог ей. Вы презренные люди! Мириам не может соединиться со своим священником оттого, что он беден. Ксавье не может жениться на леди Кларе, потому что она богата. Мне просто смешно. Что вы за люди… вы все? Солома! — Я обратилась к бабушке: — За исключением вас. Вы сделаны из сплава неприязни и безразличия к другим. А если прибавить беспричинную гордость, то больше в вашей душе ничего нет.

И, закончив свою тираду, я выбежала из комнаты. Меня трясло от волнения. Я высказала все, что думала о них, и впервые никто не возразил мне.

Вскоре ко мне вошла Мириам. Она выглядела озадаченной и сказала только:

— Теперь не надо прятать семейную Библию.