– А ну говори! – зашипела она.

– Пусти! – сказала я. – Чего я тебе должна сказать?

– Сама знаешь чего! Над чем вы с Амандой смеетесь?

– Ни над чем!

Она заломила мне руку еще сильнее.

– Ладно, – сказала я, – но тебе это не понравится.

И я рассказала ей про Нуэлу с Бэртом и про то, чем они занимаются в уксусной. Наверное, мне и так очень хотелось ей рассказать, потому что у меня это как будто само вырвалось.

– Это отвратительная ложь! – сказала она.

– Что отвратительная ложь? – спросила Аманда, которая как раз вернулась из биолета.

– Мой отец не трахает Мокрую ведьму! – прошипела Бернис.

– Я ничего не могла поделать, – объяснила я. – Она выкрутила мне руку.

Глаза у Бернис покраснели и были на мокром месте, и она бы ударила меня, если бы Аманды здесь не было.

– Рен немного увлеклась, – сказала Аманда. – По правде говоря, мы точно не знаем. Мы только подозреваем, что твой отец трахает Мокрую ведьму. Может быть, это не так. Но в любом случае его можно понять, ведь твоя мать так давно находится «под паром». Должно быть, твой отец сильно неудовлетворен, потому и хватает все время девочек за подмышки.

Она говорила наставительным, добродетельным голосом, подражая Евам. Это было жестоко.

– Неправда, – сказала Бернис. – Неправда!

Она чуть не плакала.

– Но если это все же правда, – спокойно продолжала Аманда, – то ты должна об этом знать. Во всяком случае, если бы речь шла о моем отце, я бы не хотела, чтобы он трахал чей-либо репродуктивный орган, за исключением органа моей матери. Это очень грязная привычка, ужасно антисанитарная. Тогда у него были бы микробы на руках, которыми он потом тебя трогает. Хотя я уверена, что он ничего такого…

– Я тебя ненавижу! – сказала Бернис. – Чтоб ты сгорела и подохла!

– Это совсем не в духе братской любви, Бернис, – укоризненно произнесла Аманда.

Тут к нам, суетясь, подбежала Нуэла.