35

Очнувшись, Халли услышала мелодию «Свит Кэролайн»[42]. Канер, весело насвистывая, укладывал в рюкзак вещи.

Тело ломило. Ясно, Канер применил электрошокер. Значит, он носил его с собой. В пещерах все меняются. Это ей было известно еще до спуска. Она и раньше видела, как спелеологов охватывает ужас, как они теряют мужество, даже нападают на товарищей по экспедиции, становятся невменяемыми, и партнерам приходится вытаскивать их наверх на веревке. Но Канер заранее приготовил электрошокер. Значит, действовал по замыслу.

Халли лежала на спине, на связанных сзади руках – неудобное положение. Перекатившись на бок, она невольно вскрикнула от сильной боли. Было такое чувство, что ее избили. Во рту стоял неприятный медный привкус, горло саднило. По запаху она определила, что ее, должно быть, в какой-то момент вырвало. Тело содрогалось от холода. Сколько она здесь пролежала?

– Проснулась, наконец? – Голос Канера звучал приветливо, но не так, как раньше. – Ты проспала дольше, чем я ожидал. Наверное, выставил слишком высокое напряжение. Век живи, век учись.

Халли хотела заговорить, но мышцы гортани были парализованы. Сглотнула, закашлялась, сплюнула желчь, попыталась снова:

– Эл. Почему ты так поступаешь? Ты должен меня отпустить.

Он оторвался от своего занятия и сказал – совсем уже не приветливо:

– Тут ты ошибаешься. Я не должен тебя отпускать. Отныне в мире вообще не существует ничего такого, что я должен делать.

Вызванный электрошоком туман в голове мешал думать. Похоже, Канер решил говорить загадками. Халли заставила себя сосредоточиться, от усилия лицо и голову обожгло болью.

– Зачем ты меня связал? Мы ведь партнеры, черт подери.

– Мы были партнерами. Я на самом деле думал, что у нас есть будущее. Молился и уповал. Имея это, как бы мы зажили вместе – ты не представляешь!

– Имея что?

– Какая у нас была бы жизнь! Но тебе этого не нужно. Я понимаю. Правда понимаю. Красивая молодая женщина, невзрачный стареющий мужчина… Разбито ли мое сердце? Конечно. – Голос стал жестче. – Но разбитые сердца излечиваются, не так ли? А десять миллионов долларов – отличное лекарство, поверь.

– О чем ты? – Невзирая на боль, Халли села, прислонившись спиной к камню.

– О деньгах, которые мне заплатят за «лунное молоко».

– Что?

Если бы не пронзившая тело боль, она решила бы, что ей это снится.

Канер покончил со сбором вещей, затянул рюкзак, подошел и присел на корточки перед Халли, не заботясь о том, что светит ей прямо в глаза.