Он вздохнул.

— Почти смог стать хорошим семьянином. Почти. Моя старушка — хорошая баба. Леди, одним словом. Не знаю, чего мне не хватило, но чего-то не хватило — это точно. Я очень жалею об этом. Конечно, она заслуживает лучшей доли. Ты даже не представляешь, какая это милая и нежная птичка. Но теперь, мне кажется, у нее кто-то появился. Я не уверен, но чувствую это. Другой парень. Я чувствую его!

С этими словами он заснул.

Мичи вытащила из его пальцев окурок и яростно ткнула его огоньком в пепельницу. Ничего! Он умрет, когда придет его очередь.

Она оделась и подумала о том, какое глубокое удовлетворение испытает, когда убьет его.

Рассвет.

Будильник Деккера, очевидно, барахлил сегодня утром, но он все равно проснулся и открыл глаза. Сначала один, потом другой. Давно он не спал так хорошо. Какое расслабление, какая легкость...

Он понял во вторую секунду после своего пробуждения, что не дома. В третью он понял, где находится. Все вспомнил. С опаской глянул от себя в сторону и облегченно вздохнул.

Значит, это не сон! Значит, это был не сон!

Мичи лежала рядом с ним на импровизированной постели, разложенной прямо на полу по-японски. Она была такой нежной и беззащитной во сне. Он перевернулся к ней, наклонился, вдохнул в себя ее аромат, закрыл глаза от удовольствия.

Прошла минута. Она во сне зашевелилась и коснулась его рукой. Она нашарила пальцами его ладонь и ухватилась за большой палец. Прямо как ребенок. Он улыбнулся, глядя на ее маленький кулачок.

Поцеловал ее нежно в волосы и снова откинулся на свою половину постели.

Когда она наконец проснулась и открыла глаза, они по молчаливому согласию поцеловались, обнялись и стали заниматься любовью.

Она не ушла, как и обещала. Она сдержала свое обещание, и он знал, что должен чем-то ответить на это.

Чем?

Своей любовью, конечно.

Теряя терпение и темнея лицом, Тревор Спарроухоук подошел к окну и с яростью распахнул его. Свежий, вечерний воздух влетел в тесную, сырую комнату. Седовласый англичанин глубоко вдохнул в себя эту свежесть. Он уже готов был плюнуть на все и уйти с этой наспех собранной встречи. Пусть этот чертов Поль Молиз сам улаживает свои проблемы! И тогда посмотрим, кто из них двоих лучше разбирается в вопросах обеспечения безопасности и охраны: профессиональный спецназовец или макаронник.

Они находились на Лонг-Айленде. Посетили открытие нового зала. Это было грандиозное, футуристическое сооружение круглой формы, отделанное белым мрамором. В солнечные дни здание так и светилось бликами, исходящими от цветного стекла и стальных конструкций. Это была самая последняя законная предпринимательская акция семейки Молизов, обложенной со всех сторон черт знает каким количеством всяких подставных лиц и дутых, фиктивных корпораций.

Через открытое окно до Спарроухоука долетел шум двенадцатитысячной толпы, запрудившей зал. Лишь почетные гости были пропущены бесплатно, а все остальные вынуждены были выложить совершенно дикие суммы, чтобы приобрести входной билет и вволю повеселиться, «оторваться» на концерте суперпопзвезды, выступавшей сегодня в зале. Это был худющий — туберкулезом, что ли, болеет? — английский парень, использовавший для создания своего неповторимого имиджа зеленые тени для глаз и такую же губную помаду, скатанные вниз чулки и обтягивающие Ляжки штаны.

Вернувшись на свой стул, Спарроухоук закурил турецкую сигарету, скрестил ноги и стал смотреть на четырех мужчин, которые собрались в кучку вокруг одного из столов офиса.