Деккер выпучил глаза.
— Я давал вам мое слово, — проговорил он изумленным голосом. — И я сдержал его. Я не сказал ему ничего! Ни о казино, ни о людях, которые стоят за ним, ни об убийстве Бакстеда. Если вы помните, Канаи и сам уже что-то подозревал. Еще до гибели Алана Бакстеда.
— Подозревал, подозревал. А может быть, у Канаи по ночам случаются видения? Говорят, Христос помогает таким везунчикам, как он.
— Видения? А что? Такое бывает, я слышал...
— Бывает. Ой, бывает!
Они оба одновременно расхохотались.
— Прежде чем вы на сегодня откланяетесь, — продолжал Ле Клер, — я хотел бы, чтобы вы надиктовали рапорт, в котором бы подробненько поведали о том, как вам удалось заполучить этот фальшивый план вместимости. Имя информатора можете, разумеется, опустить. Одна из моих секретарш ждет вас за дверью и готова красиво оформить ваш рапорт.
— Мм... Но разве это не может подождать? Мне сегодня еще нужно успеть в участок.
— Господин Манфред! Послезавтра я должен быть в Вашингтоне. Снова, да. Я уже составил кое-какой план и ваш рапорт играет в нем очень важную роль. С его помощью я выполню задачу номер два.
— Номер два?
— Возьму за жабры уважаемого сенатора Теренса Дента. Я не собираюсь упускать эту вкусную рыбку. Сенатор Соединенных Штатов, вы только вдумайтесь! Это дельце, похоже, привлечет такое же внимание, как в свое время ABSCAM (операция ФБР, связанная с арабами). Представьте только! Но ребята из министерства юстиции хотят быть до конца уверенными, что мы на правильном пути и под конец не сядем в лужу, увлекая за собой и их. Они считают, что с них хватит седых волос, полученных после прежних неподтвердившихся обвинений в адрес конгрессменов. Если такое случится еще раз. Конгресс живьем сдерет с них шкуру и станет медленно поджаривать на огне. У Конгресса хватит яда, чтобы навсегда успокоить того, кто тронет на голове его членов хоть один волос без веских на то оснований. После ABSCAM все наши сенаторы и представители стали форменными параноиками. Стоит только попытаться приблизиться к ним с дурными намерениями, как они тотчас показывают зубы. Нам нужен, одним словом, верняк! Это понятно?
Деккер кивнул и спросил:
— А что с Пангалосом?
— А что с Пангалосом? Ничего хорошего. Он не выходит у меня из головы. Этот хлыщ уперся, как баран, но, похоже, я знаю, чем можно будет пронять его. А пока я начну работать с Кворрелсом. Выдою из него немного, а потом расскажу это Пангалосу. Он поймет, что чем дольше будет молчать, тем больше ему придется сказать потом, чтобы избежать строгого наказания. Он, бедолага, думает, что все будет по его, стоит только как следует надуть щеки и уничтожающе взглянуть на меня. Дурачок! Да он может смотреть на меня хоть до конца света, мне ничего не сделается. Я собираюсь затянуть на его члене узелок, который этот недоносок никогда не сможет распустить. И развязать нельзя и пописать трудно, каково? Или он станет со мной работать, или я его брошу на произвол судьбы. Он это рано или поздно поймет.
— Почему бы его просто не посадить?
— Я хочу как следует разобраться с «Менеджмент Системс», господин Манфред. И ожидаю, что господин Пангалос поможет мне в этом. А заключенный с отбитыми почками — плохой помощник. Пангалос еще посидит свое, не сомневайтесь. Я уж позабочусь об этом. А пока он сотрудничать не хочет. Ну что ж... Пусть пострадает хорошенько.
«О, да, он пострадает! — подумал Мэнни. — В этой области ты большой мастер! Уж ты, конечно, докажешь Пангалосу, кто из вас мужик с яйцами и у кого власть».
Ле Клер тем временем продолжал:
— Ему сказали, что мне ничего не стоит начать копаться в происхождении его клиентуры. Когда его клиенты узнают об этом, они выкинут Пангалоса, как рваный носок. Он уже достаточно времени побывал у меня в офисе. Улица знает, что я подбираюсь к нему все ближе и ближе. Так что, может, нам только выгодно подержать пока господина Пангалоса на длинном поводке. Я хочу, чтобы он почувствовал себя в изоляции, в одиночестве. Чтобы он понял, что ему больше некуда податься. Я хочу отрезать ему все пути для отступления. Ограничить его выбор до предела. Тогда он сам придет в мои распростертые объятия.
Интуитивно Деккер проговорил: