Книги

Гильотина для госпитальера

22
18
20
22
24
26
28
30

– Вы хорошо знаете учение классиков, – с уважением произнес аббат Роже.

– Классиков невозможно знать хорошо. Это бездонный колодец, и мы можем только черпать из него горстями и приникать разгоряченным лицом к прохладной и благостной воде их мудрости, – склонил голову гость.

– Ты красиво говоришь, брат.

– Это от верных помыслов. И от искренности душевной.

– Итак, вы хотите работать в наших библиотеках и жить, повинуясь нашему распорядку?

– Чтобы потом вернуться к братьям и поведать им, как правильно поставлено дело в твоей вотчине, аббат Роже.

– Это похвальная цель, – без особого энтузиазма произнес аббат.

– Ив знак уважения мы преподносим тебе в дар скромные средства, собранные нашей общиной.

Сектант бросил на стол сумку, раскрыл ее. Посыпались купюры.

– Брат Жиам! – крикнул аббат.

Брат Жиам предался своему привычному занятию – раскладыванию денег. Он опять пытался утаить несколько купюр, и опять был уличен аббатом. Это превращалось в некую традицию. Но аббат не знал, что брат Жиам умудрился засунуть еще одну купюру за пояс.

– Три тысячи двести франков, – подвел итог брат Жиам, слегка покраснев.

– Что же, размеры вашего уважения позволяют отнестись к вам так же, – удовлетворенно произнес аббат. – Идите, вам покажут ваши кельи.

Вскоре Сомов и Филатов устроились в достаточно комфортабельной двухместной келье, стены которой были завешаны портретами Святых Кеплера, Ньютона и Птолемея.

– Ну, теперь надо молиться, чтобы враг не додумался, будто мы набрались наглости прятаться в его логове, – сказал Филатов негромко, перед этим проверив комнату на наличие прослушивающих устройств и скрытых окошек. – А мне кажется, что они не додумаются.

– Хочется надеяться, – госпитальер со стоном повалился на кровать и начал тереть свои страшно болевшие ноги. Он ненавидел ходить пешком. Он ненавидел опасность. Он ненавидел стрельбу. Ему больше всего хотелось, чтобы его все оставили в покое.

– Это только начало, – успокоил его Филатов. – Самое тяжелое впереди.

Сомов скорчил страшную физиономию и застонал.

На махолете они преодолели почти пятьсот километров и вышли к намеченной разведчиком точке. Потом был еще бросок в полсотни километров. Потом им повезло. Филатов уложил госпитальера на дорогу, перед тем измазав его красными помидорами. Вскоре около него тормознула машина с двумя особами священного сана. Разведчику оставалось только подняться из укрытия, подойти к водителю и пассажиру на пару слов. Вытянув из двоих членов секты Метафизики все необходимые сведения, он закатал им лошадиную дозу «амнезина», обеспечив им счастливое существование в беззаботном и светлом мире детских грез минимум недели на три. А потом они явились в монастырь Механики – он и являлся целью.

Пока все удавалось. Похоже, фотороботы преступников здесь были еще не в моде. Да и Филатов постарался над изменением внешности – своей и госпитальера. Он был мастер изменения личины. Но обычно для этого всегда были под рукой подручные средства. Сейчас не было ничего, кроме ножниц и примитивной парфюмерии. Но результат был достигнут – узнать их было не так просто. Это был своего рода шедевр, большего не добился бы ни один пластохудожник.