— И это ты смеялась над моими родителями…

*** …Ночью Гарри жалко было засыпать. Ему просто не верилось, что наконец‑то он живёт с Маргарет и Сириусом, и все его глупые опасения позади.

Ему приснился отец. Он тихо зашёл в комнату, сел на краешек кровати, погладил Гарри по голове и сказал ужасно знакомым голосом, тем самым, что слышал Гарри во сне с самого прошлого лета:

— Ты наконец‑то обрёл настоящую семью, сынок. Мы с мамой очень рады за тебя. Я давно пытался тебя предупредить, с того самого дня, как Маргарет проснулась, но увы, мне нельзя было много говорить. Теперь я счастлив и спокоен за тебя, Гарри. Я очень тебя люблю…

— Я тоже тебя люблю, папа… – Гарри потянулся к отцу и проснулся.

В раскрытое окно вливался радостный солнечный свет и с улицы доносился чей‑то зара–зительный смех пополам с подозрительно знакомым уханьем.

— Букля! – взвизгнул Гарри, подскакивая в кровати как ужаленный.

Белоснежная полярная сова сидела на подоконнике и одобрительно ухала. К ней испуганно жался белый с рыжими вкраплениями совёнок, таращивший на Гарри круглые жёлтые глазищи – птенец Букли.

Гарри вскочил с кровати и высунулся в окно, едва не вывалившись наружу от удивления, обнаружив источник смеха. Рон и Гермиона учили Маргарет кататься на роликах, держа её за руки. Она хохотала во всё горло, потому что у неё немилосердно разъезжались ноги. Сириус развалился в гамаке, поглядывая на неё с ленивой улыбкой из‑под полуопущенных ресниц. Под розовым кустом распушивший хвост Живоглот обхаживал красавицу–Филлис.

— Гарри! Эй, соня! Спускайся к нам скорее, тебя друзья уже заждались, – крикнула Мэг и наконец растянулась во весь рост, не удержавшись на ногах, потому что Рон отпустил её руку, чтобы помахать Гарри. На нём были джинсы и рубашка с иголочки, и Гарри понял, что Маргарет сдержала своё слово, данное Чарли, и отдала Уизли половину денег за Тристана и Изольду.

— Уже иду! – откликнулся Гарри и поспешил вниз.

— Пиастры! Дублоны! Песеты! – надрывалась Сорока–Мэгги, летая над домом. – Доллары! Рубли! Рубли!

— Интересно, что такое рубли? – мимоходом подумал Гарри, вылетая на залитую солнцем площадку.

— Левы! Франки! Кроны!