— С тобой еще обезьянка прикольная была?

— Ну да — Сью. Только какая ж это обезьянка? Это чистокровный оран-мутан.

— А сейчас он где? С тобой приехал?

— Нет, в этот раз не получилось, — говорю. — У него, как я думаю, дел полно.

— Мы сейчас собираемся проведать мою маму, — сообщил мальчуган, и у меня прям перехватило горло.

— Да, — говорю, — я знаю.

Миссис Каррен усадила нас в машину и повезла на кладбище. Меня всю дорогу бил жуткий мандраш. Форрест-младший смотрел в окно большими печальными глазенками, а я все думал: что же с нами со всеми будет?

Вобще говоря, на кладбище оказалось довольно красиво, бывает и хуже. Дорошка петляла среди магнолий и дубов. Миссис Каррен остановилась у какого-то большого дерева. Было воскресное утро, и где-то поодаль звонили колокола. Выходим из машины, малыш Форрест глядит на меня снизу вверх, я беру его за руку, и мы идем к могиле Дженни. После дождя под ногами сыро, нападали охабки листьев, и красных, и золотых, в форме звездочек.

— Моя мама теперь здесь? — спрашивает малыш Форрест.

— Да, мой родной, — отвечает миссис Каррен.

— Можно ее повидать?

— Нет, но она близко, — говорит Дженнина мама.

Мальчуган держица стойко, этого не отнять: не хнычет, ничего такого — я бы так не смог. Через пару минут подобрал какую-то веточку и отошел в сторону.

— Поверить не могу, — вздыхает миссис Каррен.

— Я тоже, — говорю. — Несправедливо это.

— Пойду я к машине, Форрест. Ты, наверно, захочешь тут один побыть.

Стою я вроде как в ступоре, руки сжав. Кто мне были дороги — все, как принято говорить, ушли. И Бубба, и мама, а теперь вот и бедняжка Дженни. Стал накрапывать дождик, и миссис Каррен увела малыша Форреста в машину. Я тоже повернулся, чтоб уйти, но тут слышу голос:

— Форрест, ничего страшного.

Поворачиваюсь — никого.

— Я сказала: ничего страшного, Форрест, — повторяет все тот же голосок.