Зашел я в спальню Дженни. На ее кровати спал малыш Форрест. Прижимая к груди плюшевого медвежонка; на лоб упала кудряжка светлых волос. Миссис Каррен хотела его разбудить, но я попросил этого не делать. Я почти что увидел там Дженни, мирно спящую. Почти.

— Пусть отдыхает, — сказал я. — Мы с ним утром повидаемся, время будет.

— Хорошо, Форрест, — ответила она. И отвернулась.

Тогда я коснулся его личика, и он с легким вздохом перевернулся на другой бок.

— Ох, Форрест, — продолжала миссис Каррен. — поверить не могу. Так стремительно. А ведь они, все трое, были, похоже, очень счастливы. Вот горе-то, а?

— Да, мэм, — сказал я. — Еще какое.

И мы вышли из спальни.

— Понимаю, ты устал, Форрест. У нас в гостиной есть диван. Я тебе постелю.

— Знаете, миссис Каррен, я бы лутше переночевал на крыльце — в гамаке. Мне всегда нравился этот гамак. Мы с Дженни, бывало, там сядем и…

— Конечно, Форрест. Сейчас принесу подушку и пару одеял.

Так я и сделал. Всю ночь бушевал ветер, а перед расцветом стал накрапывать дождик. Но холодно не было ниразу. Для тех мест, где я вырос, — обычная осенняя ночь. Да я, считай, и не спал. Все думал про Дженни и малыша Форреста, про свою жизнь, в которой, если вдумаца, я ничего не достиг. Много за что брался, но все бестолку. Да к тому же постоянно влипал в разные перетурбации, причем как раз в те моменты, когда мои дела, как могло показаца, налажевались. Как видно, это мне наказанье за мое идиотство.