Самый известный из романов-автобиографий Максимилиана — «Белый король» (Weisskunig). Опубликованный уже после смерти автора, он рассказывает о взрослении Максимилиана, аллегорически называемого тут Белым королем, и о многих его военных походах. Роман содержит подробное описание изученных Белым королем наук: ребенком он моментально усвоил семь свободных искусств (грамматику, риторику, логику, арифметику, геометрию, музыку и астрономию), после чего взялся за изучение генеалогии, горного дела, поэзии, живописи, да, в сущности, и почти всех остальных предметов, включая язык птиц. В действительности Максимилиан с трудом овладевал знаниями и до девяти лет страдал «элективным мутизмом», то есть социальной немотой. Несмотря на это, Белый король, alter ego Максимилиана, без усилий осваивает новые языки и свободно разговаривает на семи из них. Он даже интересуется черной магией, но не до такой степени, чтобы подвергать опасности свою бессмертную душу[84].

Как правитель, Белый король желает только мира, но его со всех сторон окружают вероломство и предательство соседей. Эти соседи старательно поименованы по цветам или эмблемам: Зеленый король (венгерский), Синий король (французский), Красно-белый король (английский), Король рыб (венецианский дож), Король корон (папа), Черный король (арагонский), Король расплавленного железа (бургундский) и т. д. В творческом запале Максимилиан подчас путает цвета, так что некоторые монархи у него то и дело меняют оттенки. Когда в войне с цветными королями выпадает передышка, Белому королю приходится сражаться с ополчением нидерландских городов, которые то и дело восстают против его власти, — это Гнедая, Серая и Серая в яблоках дружины, против которых Белый король собирает Белую дружину, которая в действительности состояла из наемных головорезов. В некоторых местах Максимилиан забывает о цветах и эмблемах, поэтому швейцарцы становятся просто «деревенскими олухами», сын Белого короля (и Максимилиана) Филипп — Прекрасным королем, а французский дофин, тщетно соперничавший с Максимилианом за руку Марии Бургундской, — Плоскомордым.

Названия глав, относящихся к 1509 г., говорят о довольно однообразном характере повествования:

В идее цветового кодирования сторонников и противников не было ничего оригинального. В современном Максимилиану романе сэра Томаса Мэлори «Смерть Артура» (Le Morte d"Arthur) имеются Синий, Красный, Зеленый, Черный и Желтый рыцари, а самый знаменитый рыцарский роман конца XV в. валенсийский «Тирант Белый» (Tirant Lo Blanc) также назван в честь белого рыцаря. Но в «Белом короле» нет нравственной неопределенности, сомнительных чар и роковой обреченности «Смерти Артура», как нет там повествовательной филиграни и пафоса «Тиранта Белого». Это заурядный образец тщеславной графомании, существование которого оправдывают только 250 украшающих текст гравюр.

Свои три автобиографические аллегории Максимилиан мыслил как начало большой книгоиздательской кампании, в ходе которой отдельные области знания должны были укладываться в тома, образующие грандиозную энциклопедию. Каждый том должен был содержать обзор знаний по особому предмету: кулинарии, верховой езде, соколиной охоте, садоводству, артиллерии, фехтованию, морали, замкам и городам, магии (включая черную), искусству любви и т. д. Всего томов планировалось более 130, но закончить успели только два, в которых перечисляются лучшие места для охоты и рыбалки в Тироле и Горице. Из описаний того, как Максимилиан закидывает сети, обследует речные берега или беседует с охотниками, становится ясно: именно его личность должна была стать мотивом, связывающим воедино эту огромную серию. Все аспекты этой энциклопедической эпопеи должны были славить правление Максимилиана, его свершения и одаренность, соединившую в его личности весь опыт человечества[86].

Такая же эклектическая самореклама присуща экскурсам Максимилиана в области истории и генеалогии. Во времена, когда большинство правителей были вполне довольны, если их родословную прослеживали до троянцев, Максимилиан пошел еще дальше, до Ноя, и требовал от теологов из Венского университета подтвердить его ветхозаветное происхождение. Профессора уклонялись, и «доказывать» родство Максимилиана с Ноем пришлось ученому помоложе. Помимо этого, Максимилиан распространял свое генеалогическое древо вширь, связывая себя линиями свойства и родства с ветхозаветными пророками, греческими и египетскими божествами, сотней пап, почти двумястами святыми (123 канонизированных и 47 беатифицированных) и со всеми правящими домами Европы. Скульптурные изображения некоторых из этих персон были размещены вокруг выполненной из черного мрамора гробницы Максимилиана, сооружение которой началось в 1502 г. Первоначально ее планировалось установить в дворцовой часовне Святого Георгия в Винер-Нойштадте, но усыпальница вышла столь просторной, что в ходе строительства ее пришлось перевезти в придворную церковь в Инсбруке. Гробницу окружают 28 бронзовых скульптур выше человеческого роста работы лучших мастеров, включая Альбрехта Дюрера и Фейта Штоса. Фигуры изображают не только габсбургских предков Максимилиана, но и франкских королей, первого короля Иерусалима и английского короля Артура. Планировалось изваять еще дюжину бронзовых статуй, 34 бюста римских императоров и добрую сотню фигур святых, но это так и не было сделано[87].

В серии гравюр по дереву, известной под названием «Триумфальная арка», эти генеалогические фантазии соединяются в череду несогласованных аллюзий. На самом верху арки, в так называемом табернакле, восседает Максимилиан, а начертанные рядом египетские иероглифы указывают на его происхождение от Осириса. Ниже три матроны символизируют то, что Габсбурги — это наследники Трои, раннего франкского королевства и Сикамбрии, под которой подразумеваются земли Австрии и Венгрии, якобы заселенные троянским героем Гектором. На боковых опорах размещены императорская и эрцгерцогская короны, напоминающие о привилегиях, пожалованных Австрии Цезарем и Нероном. Панели по двум сторонам посвящены реальным и вымышленным предкам Максимилиана, а также его свершениям как правителя. Там же размещены стихи, объясняющие достижения Максимилиана и перечисляющие имена его прародителей. Два рыцаря в старинных доспехах вздымают стяги с орлом и драконом, напоминая о боевых штандартах Древнего Рима и императорского рода, самым недавним отпрыском которого был Максимилиан — причем, как поясняется в надписи около арки, именно он в наибольшей степени достоин того, чтобы находиться в компании своих предшественников-императоров[88].

В «Триумфальной арке» сплетаются мотивы империи и династии, родословие Габсбургов и наследие Древнего Рима. Вторая серия гравюр по дереву, «Триумфальная процессия», добавляет к этим фантасмагориям совершенно новую концепцию территории. Она состоит из 130 деревянных гравированных блоков общей длиной 54 м. К этому следует добавить «Триумфальную колесницу» Дюрера (2,4 м), которая печаталась отдельно, хотя по замыслу была частью общей композиции. Вся серия изображает вымышленную сцену, подобную римскому триумфу, — процессию, во главе которой шествуют барабанщики, шуты и рыцари. За ними следуют всадники со штандартами владений Максимилиана, и колесницы, на которых представлены сцены, рассказывающие о его завоеваниях и о его предках.

Каждая из этих сцен предсказуема, но в конце процессии мы видим кое-что неожиданное. В обозе за слоном идут несколько групп людей, одетых либо в как бы азиатские облачения с тюрбанами, либо в индейские костюмы и головные уборы с перьями. Подпись сообщает, что это — «люди из дальнего Каликута» в Южной Индии, недавно приведенные под власть Максимилиана. Автор этой гравюры Ханс Бургкмайр никогда не бывал ни в Новом Свете, ни в Индии, так что изображенное им представляет собой смесь из мотивов его предшественников. Больше того, империя Максимилиана не включала в себя никаких заморских народов и земель. Но самому Максимилиану, который увлеченно курировал работу над «Триумфальной процессией», это было не важно. В своем воображении он видел империю не только Римской и Габсбургской, но и безграничной, охватывающей всю планету. Таким образом Максимилиан превратил аллегорический шифр AEIOU, предмет неустанных раздумий его отца, в идею мирового господства, в соответствии с которой его подданными станут даже очень далекие народы[89].

Идея Максимилиана была невыполнимой и фантастической. Все годы царствования его доходы никак не соответствовали его амбициям. Короли Франции в ту эпоху могли рассчитывать на годовой доход в несколько миллионов дукатов, Максимилиан же получал от своих центральноевропейских владений лишь около 600 000. В Нидерландах провинциальные ассамблеи и власти городов сопротивлялись налоговым требованиям императора, вынуждая его обходиться поступлениями от чеканки монеты, которые в 1480-х гг. (похоже, не самое удачное десятилетие) составляли всего около 200 000 дукатов. Сама Священная Римская империя обеспечивала в среднем лишь 20 000 дукатов в год. После своей смерти Максимилиан оставил долги почти в 5 млн дукатов[90].

Максимилиан отчаянно старался поправить финансовые дела. В Австрии, Штирии и Тироле он ввел методы государственного управления и финансовую систему, впервые сложившиеся в Нидерландах. Администрацию каждой из земель он разделил на три ветви: правительство (Regiment), казначейство (Kammer) и канцелярию (Kanzlei), и на этой основе управление в монархии Габсбургов будет строиться до XVIII столетия. В стремлении вывести финансы из-под контроля сословий Максимилиан преуспел меньше. Поскольку сословные съезды утверждали налоги и отвечали за их сбор, депутаты настаивали, чтобы их включали в советы, распоряжающиеся провинциальной казной. И все же Максимилиан смог продавить реформу, сделавшую все местные казначейства подотчетными и подчиненными казначейству Австрии, расположенному в тирольском Инсбруке.

Выбор Инсбрука для размещения этого учреждения говорит о многом. Город около золотых и серебряных копей Тироля был самым удачным местом, чтобы отдавать будущие прибыли от золото- и серебродобычи в заклад аугсбургским банкирским домам Фуггеров и Вельзеров, благодаря чьим ссудам под высокий процент Максимилиан и держался на плаву. В знак нового значения Инсбрука Максимилиан распорядился перестроить тамошний дворец. С одной его стороны он воздвиг «гербовую башню», украшенную гербами его разнообразных владений. С другой появилась крытая галерея, обращенная на главную городскую площадь, чтобы император мог смотреть оттуда турниры и выступления наездников. «Золотая крыша» (Goldenes Dachl) — медная черепица галереи обжигалась с использованием золотой амальгамы — и поныне господствует над главной площадью Инсбрука.

В 1480-х гг. Максимилиан был занят в основном утверждением своей власти над Нидерландами. После смерти Марии Бургундской в 1482 г. несколько нидерландских городов и провинция Фландрия взбунтовались против Максимилиана, объявив, что со смертью жены он лишился всех своих прав. В 1488-м граждане Гента несколько месяцев держали Максимилиана в плену, пока его отец не прислал войско, чтобы подавить мятеж и освободить сына. Через несколько лет народное восстание вспыхнуло в провинции Голландия. Вооруженные голландские крестьяне и горожане выступили против его политики налогообложения под знаменами с изображением хлеба и сыра. Мятеж подавили немецкие наемники, на знаменах которых красовалась пивная кружка.

Чтобы сохранить власть Габсбургов над Нидерландами, Максимилиан в 1494 г. обязался передать их своему сыну Филиппу (1478–1506), чье происхождение от последней бургундской герцогини делало его фигурой более приемлемой для горожан и аристократии Нидерландов. И все равно Филиппу пришлось править в согласии с советом, состоявшим из представителей высшей аристократии. Однако в 1506 г. Филипп умер, и Максимилиан стал регентом при его малолетнем сыне, Карле Гентском. Для умиротворения противников он передал регентство своей дочери Маргарите, продолжив, однако, получать вознаграждение как опекун мальчика.

Не успел в Нидерландах установиться мир, как вспыхнула новая распря в Северной Италии. В 1494 г. французский король Карл VIII вторгся на Апеннинский полуостров и ненадолго захватил Неаполитанское королевство. Вскоре его выбила оттуда коалиция, в которой участвовал и Максимилиан, но авантюра Карла продемонстрировала, насколько уязвимыми для разбоя были итальянские города-государства. В последующие десятилетия богатства Италии продолжат растаскивать и чужеземцы, и свои, пока отдельные города будут воевать друг с другом и призывать на помощь иностранных наемников. В 1498 г. Максимилиан вторгся в Северную Италию по просьбе миланского герцога Лодовико Сфорца с целью разгромить армию профранцузской Флоренции. Десять лет спустя он вступил в Камбрейскую лигу и в союзе с папой и Людовиком XII Французским воевал против Венеции. Еще через несколько лет он перешел на сторону Венеции и в союзе с папой обратил оружие против французов.

Все эти маневры обеспечили Максимилиана материалом для «Белого короля», но нисколько не поправили его дела. В 1508 г. император женился на Бьянке Сфорца, но так и не сумел вернуть ее дяде власть над Миланом. Вместо этого Северная Италия оказалась поделена между французским королем, который провозгласил себя герцогом Милана, и Венецией, которая вернула себе Падую, недолго пробывшую в руках Максимилиана. Тем временем Фердинанд Арагонский захватил Неаполитанское королевство, добавив его к Сицилии, уже присоединенной к Арагону.