Рот Алеся приоткрылся черной яминой.
– Только вам щепка теперь мало поможет. В Навлицу вы вовремя не приехали.
– Это не моя вина, – князь сам себе удивился, что оправдывается. А виноват был этот нем
Они оба встряхнулись одинаково, как подравшиеся собаки, которых хозяйка облила из ведра. Гайли хихикнула.
– Не спорю, – откровенно издевался Айзенвальд. – Только теперь это без разницы.
И куда как серьезно добавил:
– Панна Северина – венчаная моя жена, и у нас с ней одна душа в Боге, так что никакая щепка больше силы не имеет.
– Что-о?!!…
– Вам выписку из костельной книги показать? – Айзенвальд полез за пазуху – словно и впрямь собирался предъявлять доказательства. Алесь стоял оплеванный. Даже Гонитва у него за спиной, казалось, смеялась. Если они вообще это могут.
Князь топнул ногой, разбросав грязь:
– Твоей она не будет!
Вскинул пулгак к плечу.
– Побойтесь Бога, Алесь Андреевич… Стыдно повторяться, – Генрих насмешливо пожал плечами, – если в тот раз уже не помогло. Новых ходов поищите.
Лес смеялся. Смеялось небо, показывая языки-облака.
– Северина! Навка! Здрадница!
– Заткнитесь, вы! – Генрих был в опасной близости от Алеся, и уже не смеялся. – Вы, не стыдно вам использовать женщину, заставляя мучиться раскаянием… Я же вам говорил: она не предавала.
– Нем
Айзенвальд стукнул Алеся в щеку и брезгливо вытер костяшки пальцев о штаны. Алесь с побитой скулой упал в мягкую грязь. Поднялся на четвереньки. Замахнулся – и не успевал. Генрих бил плечом, кулаком, открытой ладонью, раз за разом заставляя покойника отступать.
– Вы говорили, – он щурился, и глаза в узких проймах казались черными, – что я не способен на поступок? Саблю берите!
Точно гадюку, втоптал в грязь пулгак, до которого Алесь силился дотянуться.