– Понятно. – Повисает молчание. – И этим вы тоже напоминаете мне Марианну, – наконец произносит он и сухо усмехается. – Ту, другую.
– А это хорошо? Она была очень красивой, как и я. Все говорят…
– Мне не все в ней нравилось. Она всегда чего-то требовала, а это бывало утомительно. – Король комкает записку и ловко бросает ее в камин.
Ох!
– Дорогая моя, – хриплым голосом произносит он, разворачивая меня и обхватывая мое лицо руками. – Вы так красивы. Так красивы. Когда я рядом с вами, опять чувствую себя молодым.
– А вы и так не старый, – вежливо возражаю я. – Отец мой почти ваш ровесник, но он выглядит старым… а вы старым не кажетесь, может быть, чуть-чуть…
– М-м-м. Не говорите о своей семье. Какая прелесть! Немного помолчите… – Он наклоняется и тут же меня целует. В губы! – Будет у вас серебряный веер.
О боже! Я хочу спросить об остальном, но он уже целует меня продолжительным, нежным и настойчивым поцелуем. Он медленно отстраняется и щекочет мне шею, по всему моему телу пробегает дрожь удовольствия. Я тону в его объятиях, а мой список дотла сгорает в камине.
Письмо с письменного стола герцогини де Помпадур
Версальский дворец
4 октября 1756 года
Драгоценная моя Клодин!
Как я рада получить твое последнее письмо – я не получала от тебя вестей вот уже почти восемь месяцев. Да еще каких новостей! О том, что ты решила уйти в монастырь! На подобный шаг решаются многие овдовевшие дамы, и я рада, что ты избрала монастырь в Пуасси, где мы провели свое детство. Сейчас там матушкой настоятельницей моя тетушка. Невероятно просто, что сестра Севера до сих пор жива и в добром здравии!
Какие удивительные годы детства мы провели в этом монастыре. Ты помнишь нашу птичку Честера? Как мы о нем заботились? Как он был нам дорог! Когда имеешь немного – ценишь всякие мелочи. Сейчас у меня десятки птичек, включая удивительного тукана из Бразилии, но их песни никогда не сравнятся с песнями нашего любимого Честера. Как же молоды мы были тогда и как сейчас постарели!
Благодарю, что поинтересовалась моими обязанностями фрейлины у королевы. Они совершенно не обременительны. Я прислуживаю только по праздничным дням и во время церемоний. В прошлом месяце я достала для нее ноготь святого Сосипатра[21], за что получила искреннюю благодарность. Она истинная христианка, которой в жизни выпало множество страданий, и теперь мы обе матери, которые потеряли своих детей, – самые несчастные из матерей.
Желаю тебе удачи в твоем стремлении, милая моя Клодин. Тут недавно герцогиня де Тремойль решила уйти в монастырь, но через пять дней вернулась, жалуясь на холод и отсутствие горячего шоколада по утрам. Все смеялись; здесь кажется, что все должно быть обращено в шутку.
Напиши, когда будешь передавать свое имущество церкви, – я добавлю денег к твоему вкладу и сделаю пожертвование монастырю – уже давно я не жертвовала церкви. И считай, что твоя просьба касательно твоего племянника удовлетворена. Он будет приписан к полку Субиза.
Навсегда твой друг,
Глава пятьдесят восьмая
Министр Аржансон требует аудиенции и уверяет, что прибыл от имени принца Конти, удостовериться, как продвигается наш план.