– Как я понимаю, мадам от радости напилась, – непринужденно произносит он после того, как мадам Бертран поднялась и, пошатываясь, стала спускаться по лестнице.

Он подходит ко мне и целует.

– Святая Мария! – восклицает он, поднимая свечу и разглядывая меня на расстоянии вытянутой руки. По лицу его заметно, как он возбужден. – Вы просто восхитительны. Такая маленькая и хрупкая, но какое идеальное, просто совершенное личико!

Я улыбаюсь ему, потом зарываюсь лицом ему в грудь, разыгрывая смущение.

– Ой, кошечка, очаровательный котенок!

Я беру из его рук свечу, медленно задуваю, потом прижимаюсь к нему. Неожиданно он начинает меня лапать, лихорадочно задирает мою юбку, как будто его кто-то хлыстом подстегнул.

И только тут он спрашивает, как меня зовут.

– Мне так и не сказали, – изумляется он. – А быть может, и говорили, только я забыл. – Голос у него низкий, глубокий, елейный.

Я вылезаю из платья, встряхиваю своими длинными волосами, и они рассыпаются по моему обнаженному телу. Я подаю ему шампанское и небольшой кусочек пирога, а потом возвращаюсь в постель.

– Луиза, если позволите, сир, – делаю я реверанс.

– Какое несчастливое имя. Нет, нет, мне не нравится. – Гость хмурится.

Я смеюсь и сажусь на него сверху.

– Почему? – Я беру прядь его волос, на них нет ни жира, ни пудры, и кручу ее между пальцами.

– Так… неприятные воспоминания.

– А как бы вы хотели, чтобы меня звали? – интересуюсь я, наклоняюсь и целую его сосок. Нежно тяну его, у него округляются глаза.

– Бог мой, может быть, ты и кошечка, но только очень сексуальная!

– Меня называют Морфиза. По-латыни это значит «красивая». – Я обхватываю губами его второй сосок.

– Наверное, ты имела в виду греческий, но это истинная правда. А-а-а, теперь я вспомнил – ты ирландка с диковинным ирландским именем.

– Да, сир. О’Мёрфи.

– Расскажи мне об Ирландии, – просит он глубоким, удовлетворенным голосом и тянет к себе ближе под роскошные простыни.