– Марит Ос! – сказал Хансен-Высочансен, поднимаясь из-за стола. – Что мы слышим? У вас завязались отношения с одним из нижестоящих сотрудников?

– Ещё нет, – ответила Марит. – Но я надеюсь, в скором времени завяжутся.

– Это запрещено! – прошипел Хансен-Высочансен. Марит ещё ни разу не видела его в такой ярости. «Отлично!» – подумала она.

– Вы соврали мне про Подземелье, – сказала Марит Ос. Внутри неё бушевало пламя.

– Но в этом нет ничего незаконного! – фыркнул Хансен-Высочансен.

– Ничего незаконного? – повторила Марит слегка дрожащим голосом. – А как насчёт заплесневелого хлеба, опилок и другого мусора, который вы добавляете в вафли? Это законно?

– Законно, если это не указано на упаковке.

– Но ведь никто не понимает, что значит GT‐521 и PY‐42!

– Мы не виноваты, что люди так глупы, – улыбнулся Хансен-Высочансен.

– Ха! – усмехнулась Марит Ос. Она ещё не всё сказала. – Вы думаете, полиция считает точно так же?

– Считает. Я это знаю. По вторникам мы вместе с начальником полицейского участка играем в гольф. А по понедельникам – в бридж с судьёй. По субботам мы все собираемся у мэра. – Хансен-Высочансен проверил, в порядке ли его ногти. – И, как вы знаете, завтра на фабрику приедет премьер-министр.

– О вашем обмане напишут в газетах! – с жаром выпалила Марит. – Расскажут по телевизору!

– Газеты и телеканалы принадлежат нам, – улыбнулся Хансен-Высочансен. Семь директоров тоже улыбнулись. – Вы хотите сказать что-то ещё?

– Вы не можете так поступать…

– Можем, – заверил Марит Хансен-Высочансен. – Мы как раз можем поступать так, как хотим.

Генеральный директор неторопливо поднялся из-за стола, потянулся и зевнул, как будто ему стало скучно. Потом повернулся и посмотрел в окно.

Все семь директоров подобострастно улыбнулись.

– Уф-ф, – выдохнула Марит, но так тихо, что едва услышала саму себя.

Вдруг генеральный директор резко повернулся и вытянул в сторону Марит руку с дрожащим указательным пальцем.

– Но вы не можете поступать так, как хотите! Этим вы только усложняете себе жизнь.