Поняв причину столь нервного поведения Рыка, а так же осознав, что данная стая ничем ей с детьми не угрожает, так как не может попасть в подъезд, Юля, чтобы успокоиться окончательно, решила отогнать данную группу сумасшедших, при этом успеть пристрелить хотя бы несколько особей. Вернувшись внутрь балкона, сняла с плеча АК-74, привычно поставила флажок предохранителя на одиночный, оттянула затвор и отпустила его, услышав характерный звук досылаемого патрона в патронник. У неё в последнее время было много практики, впрочем, тренировались все, так как выяснилось, что ни Женя, ни Андрей в армии не служили и стреляли из автомата посредственно. А так как патронов им досталось столько, что на маленькую войну хватит, то на крыше устроили небольшое стрельбище, где все, в том числе и дети оттачивали свое мастерство в использовании, так необходимого в этом мире огнестрельного оружия.

Подготовившись к стрельбе, Юля опять выглянула из открытого окна, приложив деревянный приклад автомата к плечу, и тут же получила прилетевшим снизу камнем в лоб. Это было настолько неожиданно и так больно, что она, вскрикнув, исчезла из проёма окна, бросив автомат, который упал под ноги, схватилась за ушибленное место. В глазах посыпались искры - боль была такой, что даже стонать от неё было больно. Открыв рот в беззвучном крике, сняв вязанную шапочку, Юля принялась растирать ушибленное место. Синяк, как и здоровенная шишка гарантированы, в этом не было сомнений, удар был слишком сильным. Рядом бегал и участливо лаял Рык, поняв, что человек каким-то образом пострадал.

В балкон ударилось, что-то тяжёлое, попав прямо в стекло, в стеклопакете сразу образовалась трещина. Через секунду на стёкла обрушился град камней и палок. Окна сначала покрылись трещинами, а затем потихоньку посыпались. Юля, всё ещё находясь в шоке от боли, схватила лежавший на полу автомат за ремень и забежала в квартиру, где уселась на покрытый инеем диван, продолжая растирать уже увеличивающуюся шишку на лбу.

Рык, уворачиваясь от падающей крошки стекла, тоже заскочил в квартиру, продолжая лаять в сторону балкона, бегая по залу. В считанные секунды стёкол на окнах не осталось, и град камней прекратился так же внезапно, как и начался.

Преисполнившись вполне справедливым гневом, Юля вышла из квартиры и, поднявшись на этаж повыше, прошла в квартиру, расположенную над той, где ей не повезло получить камнем в лоб. До четвёртого этажа докинуть камень куда тяжелей, а вот пуле без разницы, с третьего или четвёртого поражать свою цель.

На четвёртом этаже балкон тоже был застеклён, только на нём стояли не новомодные пластиковые окна, а старая деревянная рама с вставленными обычными стёклами. Открыв одну из двух створок, Юля, приложившись к прицелу, прижав приклад, высунулась из окна. Не дожидаясь, когда в неё полетят камни с палками, не успев тщательно прицелиться, как её учил Андрей, сразу открыла огонь. Только после третьего выстрела, она поняла, что ни в кого ещё не попала, а жмёт на курок лишь от злости. К тому времени, пока она сгруппировалась, принялась более тщательно прицеливаться, сумасшедшие разбежались в разные стороны, значительная их часть спряталась под нишей балкона на первом этаже.

Можно было швырнуть туда светошумовую гранату, но Юля точно знала, что взрыв светошумовой не навредит спрятавшимся сумасшедшим. Да и использовать гранаты Юля боялась. Ей всё время казалось, что она взорвётся у неё в руках. Ещё раз попробовала пристрелить хоть одну из тварей, из-за которых на лбу у неё будет долгое время красоваться шишка, которая превратится в лиловый синяк, она выстрелила в тёмный силуэт сумасшедшего, но всё напрасно. И вот такой красивой она встретит ребят, вернувшихся со спасательной миссии с незнакомым ей Николаем, представив сколько шуточек выслушает от мужчин. Юля, рыча от злости, словно Рык, мечущийся под её ногами, выстрелила пару раз в далёкие фигурки, убежавших сумасшедших, но так и не попала, слишком далекие были цели для неё.

Голова разболелась, а постоянно торчать на балконе, карауля, когда появятся сумасшедшие, не имело смысла, поэтому Юля отправилась залечивать рану к себе домой. Напугав детей своим внешним видом (шишка получилась знатной), Юля обработала её мазью, прилегла отдохнуть. Рык в подъезде продолжал рычать и лаять, периодически отлучаясь, но опять возвращаясь сильно возбуждённым. Юле до собаки не было дела, голова трещала так, что весь мир вокруг превратился в пульсирующую боль, стучащую в голове.

Проснулась она ближе к вечеру, на улице ещё не стемнело, но признаки этого появлялись на горизонте. «Значит примерно пятый час», - подумала Юля. Дети смотрели фильм про то, как две собаки и кошка идут домой, она видела этот фильм не раз, но не помнила его название. На полу стояли пустые тарелки. «Опять посуду не убрали», - подумала она и хотела было возмутиться, но головная боль быстро её успокоила, напомнив, что есть вещи и поважнее.

Приняв сидячее положение на диване, где она уснула, заметила, что была укрыта тёплым пледом, дети позаботились, на сердце сразу стало тепло и ругаться перехотелось. В больной голове крутилась мысль, которую Юля никак не могла поймать, но посмотрев на буржуйку, от которой шло тепло, тут же вспомнила. «Вот же я дура! У подруг не натоплено, да и кормить их пора» - двух сумасшедших женщин в тюрьме у Жени, она называла подругами. Пускай имя одной она знала, но как-то по имени её называть не поворачивался язык. Имя это что-то одушевлённое, близкое, люди не зря всему дают название, что практически одушевляет предмет. Если у этого нет названия, то этого не существует. Называя двух заключённых девушек с намёком на издёвку подругами, Юля не видела в них ничего человеческого. Для неё это были почти неодушевлённые предметы, верней не так, она относилась к подругам точно так же, как голубям или рыбе, понимала, что их необходимо кормить, содержать в тепле, но не более. Так было проще, так как она до сих пор не понимала, зачем их держит взаперти Женя. И это немного пугало. А главное, не вызывало привязанности, ведь люди склонны привязываться к любому живому объекту (например, Собаки и Кошки), да и не к живому тоже, многие любят свои машины больше людей. Но к живому человеку привязаться проще, а значит в последствии можно расслабиться и допустить серьёзную ошибку, которая может стоить не только твоей жизни, но жизни твоих реально близких людей.

Поднявшись со стоном, Юля, отмахнувшись от вопроса Ани, сообщила, что направляется к подругам, натопить и накормить их, как бы ни хотелось попросить об этом Аню - детям в те казематы вход был строжайше запрещён. Да и неизвестно, как такое зрелище отразиться на психике ребёнка.

Одевшись потеплее, пристегнув ремень с пистолетом, выход без оружия в нынешней реальности выглядел безумством, Женя, как только они попали к нему в дом, несмотря на кажущуюся безопасность, настаивал всем ходить при оружии, даже детям. Поэтому, Аня, помогая Юле по хозяйству, выходя за пределы квартиры, всегда вооружалась личным оружием, с которым она управлялась вполне профессионально, несмотря на юный возраст. Единственный кто не носил оружие это Ник и Рык, первый в силу своего возраста, второй - потому что, наверное, ему это не нравилось, Рыку вообще много чего не нравилось, Женя в конец разбаловал собаку. Единственной безответной любовью Рыка были мягкие игрушки и еда - всё остальное этот своенравный пёс воспринимал как интерьер, кроме, конечно, своего хозяина. Собака слушалась взрослых людей, но при этом делала такое выражение на своей морде, что складывалось ощущение, что Рык делает одолжение.

Поднявшись на крышу, Юля поёжилась от холода и натянула поплотнее вязаную шапочку на уши, мгновенно за это поплатившись резкой головной болью, особенно в районе лба. Потрогав себя за шишку, мысленно представила, как та выглядит, «Превращаюсь в единорога», грустно подытожила она и направилась в четвёртый подъезд, где находились пятая и тринадцатая колония голубей. Именно в одной из них она решила взять четырёх птиц на пропитание подругам. Если уж эти птицы больны, и вылечить их невозможно, то лучше бы от них избавиться, чтобы они не заразили случайным образом остальные колонии. Люди перемещаются по всем колониям беспрепятственно и могут перенести заразу на своей обуви или одежде. Только исходя из этого, Юля решила кормить подруг больной птицей, а по приезду ребят посоветует забить всю птицу в этих колониях, а тушки заморозить, надеясь, что при термической обработке вирус вымрет и не передастся людям.

В пятой колонии голуби действительно выглядели плохо: сырые, взъерошенные перья, кое-где перья и пух вообще отсутствует. Сама птица вялая, ослабленная, Юля легко поймала четырёх крупных пернатых и посадила их в специальную клетку для птицы - так было легко её переносить, а достать из небольшой клетки голубя не составляло труда.

Поднявшись опять на крышу с клеткой в руках, заметила, что начинает понемногу темнеть, а она не захватила фонарик, значит, нужно побыстрее со всем справиться. Юля, оглянулась вокруг, появилось странное ощущение, что чего-то не хватает. Быстро сообразив, что вокруг неё не бегает как обычно Рык, а в квартире она его не видела. Юля, озадаченно хмыкнув, направилась кормить пленниц, а заодно затопить печь в их тюрьме - слава богу, Женя перед экспедицией заготовил дров на неделю вперёд, и ей не нужно возиться и носить топливо. Но вот что ей делать, когда все заготовленные дрова закончатся, она даже, боялась подумать. Впереди холодная зима, и чтобы поддерживать не просто плюсовую, а комфортную температуру дома, в тюрьме, необходимо колоссальное количества дров. Ещё очень важно сохранять плюсовую температуру в квартирах, где находятся бассейны с рыбой, колонии голубей, плантация шампиньонов. На всё это необходимо круглые сутки только и заниматься тем, чтобы рубить, пилить, таскать. Нет, без мужчин ей будет очень тяжело, тем более через пару месяцев её живот значительно увеличится, и ей физически будет тяжело ходить, уж не говоря, чтобы заниматься дровами.

Подойдя к спуску на лестницу второго подъезда, именно в нём находилось жилище сумасшедших подруг, Юля заметила Рыка. Собака стояла на входе, смотря вниз на лестницу подъезда. Рык не лаял, был неподвижным, словно отлитый из бронзы. Даже когда Юля приблизилась, он не завилял хвостом, как обычно, продолжал, не меняя своей позы, смотреть вниз. Юля очень удивилась такому поведению Рыка, он так себя при ней ещё не вёл. Поэтому она, поставив клетку с птицей на снег, осторожно, стараясь не сильно скрипеть снегом под ногами, подошла к входу и посмотрела вниз, в подъезд. Лестница была пуста, свет через окна хорошо освещал подъезд, а белый иней, покрывший все подъезды, отлично его отражал, делая лестничные площадки похожими на сказочные пещеры. Юля с любопытством посмотрела на собаку.

- Рык, ты чё? – задала она вопрос, почему-то невольно говоря при этом шёпотом.

Рык, метнув на неё взгляд, виновато вильнул хвостом, облизнулся и опять принял напряжённую, застывшую позу, уставившись глазами на лестницу, при этом тихо, почти беззвучно зарычал, показав свои клыки. Напряжение собаки передалось Юле, и ей стало не по себе. Она мгновенно вспомнила сегодняшний инцидент в этом подъезде, благодаря которому она стала обладателем шишки на лбу, напоминающую рог, такую же изогнутую кверху.

Может, сумасшедшие смогли сломать дверь в подъезд, попасть на первый этаж, где сейчас и находятся, а собака чувствует их и нервничает? Аккуратно, стараясь чтобы иней, лежавший на бетоне, как можно меньше хрустел под ногами, Юля начала спуск. Повинуясь охватившему её страху, вынула из стандартной кобуры, какая была у всех, пистолет. Этих кожаных изделий, изъятых из оружейки следственного изолятора, была целая сумка, поэтому ими экипировались все - других не было. Вспомнив, что пистолет не взведён в боевое положение, Юля сначала хотела исправить оплошность, но одёрнула себя. Лязг затвора будет слышен на весь подъезд.

Рык, следуя вслед за девушкой, как будто чувствуя её настрой, тоже шёл, аккуратно ступая на снежные хлопья, покрывшие весь подъезд. В подъезде, кроме хруста инея под ногами, была полная тишина, и это было нормально, ведь в нём никого не должно быть. Двери в тюрьму двойные, прочные, железные, плюс обиты тёплыми одеялами с обеих сторон, ещё ширмы из шерстяного сукна - все для теплоизоляции, но они же, не давали проникать звукам в подъезд из квартиры, где содержаться подруги. Поэтому как бы шумно не вели себя две каннибалки в своих клетках, в подъезде была тишина.