Одной из причин хозяйственного подъема украинных земель на Днепре была особая ситуация в Европе. Переживавшая подъем мануфактурной промышленности, Западная Европа нуждалась в сельскохозяйственной продукции, особенно хлеба, а также леса, смол, кожи, льна. В результате страны Восточной Европы, в том числе Польша, стали активно развивать фольварки. Так называлось крупное помещичье хозяйство, производящее продукцию на рынок. В сущности, фольварк во многом напоминал плантационное хозяйство в колониях, поставляя сырье для метрополии. При этом восточноевропейские страны также стали нуждаться в большом количестве рабочей силы. Результатом явилось «вторичное закрепощение» крестьян в Восточной Европе. Но восточноевропейское крестьянство оказывается в новых условиях не просто возвращенным в своем социальном статусе в Средневековье. Если ранее, в самом глубоком феодализме при господстве натурального хозяйства взаимоотношения между господином и крепостным регулировались вековыми обычаями, то теперь барину требовалось все более и более произвести и продать, при этом помещики жаждали все больше и больше потреблять. Все это придало особо жесткие черты эксплуатации крестьян и особую ожесточенность социальной борьбы. В Малой Руси, особенно на Днепровской украйне, где почвы были особенно плодородными, эксплуатация крестьян приняла наиболее свирепый характер. Но при этом в краю, где все население было вооружено, сопротивление было более упорным. Навязывание крепостничества вызвало целую полосу казацких восстаний, почти непрерывно продолжавшихся на протяжении 40 лет. В основном поляки торжествовали. Часть казаков ушла в пределы Московского царства, большая часть сосредоточилась за Днепровскими порогами, где возникла легендарная Запорожская Сечь. В целом к середине XVII века казачество окончательно стало и образом жизни, и особым социальным статусом, и даже понятием географическим, тесно связанным с Сечью. Хотя «показачиться» мог каждый, но все же возникла ощутимая разница между казаком и крестьянином. При этом внутри казачества все более ярко выступали противоречия между казачьей голытьбой – «сиромахой» – и старшиной, стремящейся получить права шляхты. В дальнейшем не случайно старшина будет раз за разом предавать русское дело, а народные массы всегда будут за Москву, единую православную Русь.
Королевские власти колебались между идеей уничтожения казачества как класса с превращением казаков в крепостных и стремлением использовать ратные способности казачества в своих интересах. В 1570-х годах было создано так называемое Реестровое казачье войско. Название происходит от особого списка, в который были внесены имена казаков на королевской службе. Реестровые казаки получили особый сословный статус, что ставило их положение шляхты. Во главе реестровцев стоял особый гетман. Польские власти должны были сквозь пальцы смотреть на православную религию казаков. Впрочем, реестровых казаков было немного, королевская казна была пуста, и жалованье казакам выплачивалось нерегулярно. Магнаты и шляхта смотрели на реестровых казаков как на потенциальных мятежников. Таким образом, создание реестрового казачества сыграло роль в определенном расколе между казаками, внесенными в реестр, и основной массой казачества.
Еще больше запутали ситуацию и изменения в этническом развитии Поднепровья. Помимо появления большого числа поляков, которые чувствовали себя полными хозяевами страны, изменилась и социальная роль старых знакомых киевлянам евреев. Из евреев состояла большая часть городского населения, занимавшаяся ростовщичеством, торговлей, содержанием кабаков. Кроме того, учитывая презрение благородных панов к работе, евреи в основном были управляющими шляхетских имений, нещадно эксплуатировавшие православное крестьянское «быдло». Не случайно возникла поговорка: «Нет пана без Абрама». Сплоченные и организованные евреи достаточно быстро вытеснили русское население почти из всех видов городской деятельности и экономически подчинили себе деревню, став арендаторами или управляющими большинства панских имений. На селе именно евреи были сборщиками налогов, арендовали корчмы и мельницы. Не случайно автор еврейской хроники времен Хмельниччины Натан Ганновер вспоминал слова Богдана Хмельницкого накануне восстания: «Мало того, что нас поработили паны, ведь даже племя, наиболее униженное среди всех народов, владычествует над нами»[38].
Поскольку религия запрещала верующим иудеям возделывать «землю изгнания», то понятно, что евреи в Малой и Белой Руси сельским трудом не занимались. Не случайно евреи в основном жили в городах или местечках – сельских населенных пунктах, жители которых, однако, не пашут землю. На государственную службу иудеев также не принимали, поскольку они не могли принести присягу верности христианскому государю. Зато христианство осуждает ростовщичество, которое, напротив, очень уважаемое занятие у иудеев. Понятно, что именно ростовщичество, шинкарство, торговля стали еврейскими занятиями в крае.
Государственная несостоятельность Литвы и Польши во многом была вызвана именно тем, что в этих странах, включая западнорусские земли, евреи фактически задушили зарождавшиеся городские средние слои. Задолжавшее и заложившееся еврейским кредиторам благородное шляхетство всю свою энергию тратило на дальнейшее ограбление своих крепостных, разоряя их и тем самым свою страну.
Наконец, для жителей Украины в те времена самым важным из всех вопросов был вопрос религиозный. Господствующий класс все больше становился католическим. Если паны издевались лишь телами зависимых от них русских, то католическая церковь пыталась вытравить из народа Западной Руси его русскую душу. Каких только ухищрений не придумывали в Ватикане с целью окатоличивания русских! Только католик мог занимать даже самые незначительные административные должности, получать образование в университетах и коллегиумах Речи Посполитой. Существовало множество оскорбительных для православных запретов и ограничений, одно перечисление которых займет много места. Впрочем, все то же самое, лишь с поправкой на технологические достижения XXI века, существует в отношении русских в новоявленных постсоветских «государствах». Но особым успехом в обращении католики похвастаться не могли. Сами католические священники не пользовались ни малейшим авторитетом. Папский посланник в Киеве Козимо де Торрес в отчете 1622 года жаловался, что русины «завидев латинского ксендза, плюют на землю от ужаса и отвращения»[39]. Даже орден иезуитов не мог действовать в Киеве из-за сопротивления православных и своей резиденцией сделал город Фастов.
Видя, что просвещенные и имущие слои в Малой и Белой Руси почти полностью стали ревностными католиками, а простой народ упорно держится за православную веру отцов, Ватикан и его знаменитый Орден Иезуитов решили окатоличить православных не мытьем, так катаньем. С этой целью была создана существующая и поныне на Западной Украине так называемая греко-римская, или же униатская, церковь, сохранившая большинство православных обрядов, но подчинившаяся римскому папе. Церковная уния была провозглашена иерархами-вероотступни-ками на церковном соборе в Брест-Литовске в 1596 году. Среди этих предателей был и киевский митрополит Михаил Рогоза. Но вскоре униатские пастыри остались без паствы. Большинство русского населения Малой и Белой Руси отказалось признавать унию. Среди них были лишь несколько иерархов и один из магнатов – православный князь Константин Острожский.
Киев стал центром сопротивления униатству. Киево-Печерская лавра отказалась подчиняться униатскому митрополиту и даже сумела добиться своей самостоятельности на польском сейме. Архимандрит Елисей Плетенецкий, уроженец Галичины, организовал в Лавре типографию и братскую школу. С помощью казаков Плетенецкий в 1613 году отбил имения Лавры, ранее конфискованные униатами. В Киев был направлен униатской верхушкой управлять церковными делами Антоний Грекович, который в начале 1618 года пытался захватить Михайловский Златоверхий монастырь. Но казаки просто утопили Грековича в Днепре, с грубым юмором заявив, что «под лед подсадили воды попить». Позднее казаки убили униатского сборщика податей Оклинского, униатского священника Юзефовича и др.
В 1620 году благодаря казакам и православным братствам иерусалимский патриарх восстановил православную иерархию, назначив митрополитом Киевским Иова Борецкого, который ранее был руководителем православной братской школы. Кстати, Борецкий был уроженцем Галичины. Постепенно почти все униатские приходы и церкви начали возвращаться к православию. В 1633 году польское правительство вынуждено было признать православие. Униатство не исчезло, при этом за пределами Киевщины в условиях сильных позиций латинского католического духовенства многие православные предпочитали формально признать унию, сохранив православную обрядность.
Выдающуюся роль в возрождении православия во всей Западной Руси сыграл митрополит Петр Могила, занимавший свой пост в 1632–1647 годах). Выходец из семьи молдавских князей, новый митрополит благодаря своей энергии и организаторским способностям вернул православной церкви прежнее видное место. Понимая значение науки, Могила превратил возникшую ранее Киевскую братскую школу в Академию – высшее учебное заведение университетского типа. В 1643 году митрополит Петр Могила напечатал текст молебна с поминанием небесных заступников – «в Малой Руси просиявших». Таким образом, католический и униатский натиск был отбит. Это, впрочем, не обещало спокойствия в будущем. Взаимоотношения между православным русинским большинством и католическо-униатским господствующим меньшинством обострялись все больше.
Весь этот клубок противоречий рано или поздно должен был закончиться взрывом.
Хмельниччина и воссоединение с Россией Киева и Днепровского Левобережья
Грандиозное народное движение, связанное с именем Богдана Хмельницкого, или Хмельниччина, стало по существу настоящей революцией, одной из самых грандиозных в XVII столетии. Это была и социальная революция против крепостничества и помещичьего произвола. Одновременно это было и национально-освободительное движение против иноземного господства. Это было также и религиозное движение в защиту угнетаемого православия. Хмельниччина была и движением казачьей старшины за присвоение прав и привилегий наподобие шляхетских. Наконец, восстанием Хмельницкого в своих интересах пользовались и все соседи Речи Посполитой – и Русское царство, и Швеция, и Османская империя. Названные обстоятельств и привели к крайней запутанности и противоречивости самого движения. Результатом было страшное разорение и запустение Малороссии, ее разделение по Днепру. Но вместе с тем нельзя не признать, что на полтора века на левом берегу Днепра исчезло крепостное право и сложилась достаточно демократическая система управления. В этом смысле революция Хмельницкого могла считаться первой в истории революцией, которая закончилась победой социальных низов. Через полтора века по просьбам украинской старш
До восстания Хмельницкого в 1648 году Поднепровье неоднократно становилось ареной народных восстаний. Восстание Косинского в 1591–1593 годах, Наливайко в 1594–1596 годах, Жмайло в 1625 году, Федоровича в 1630 году, Павлюка, Гуни и Остряницы в 1637–1638 годах – все это были свидетельства надвигающейся бури. И вот полыхнуло.
Не будем пересказывать историю кровавых событий 1648– 67 годов. Обратим внимание на этнические изменения в ходе революции. Как поляки, так и казаки совершали многочисленные зверства. Ополяченный магнат Иеремия Вишневецкий («князь Ярема» в народных песнях и сказаниях), внук казачьего командира Байды, с патологической жестокостью подавлял восстания своих холопов. Так, в местечке Погребище Вишневецкий приказал убить всех жителей поголовно. С невероятной жестокостью подавлял Вишневецкий восстание в Немирове. Немилосердно казаки расправлялись и с католиками. Так, при взятии Киева, как писал историк С. М. Соловьев, «на улицах началась потеха: начали разбивать католические монастыри, до остатка выграбили все, что еще оставалось, и монахов и ксендзов волочили по улицам, за шляхтою гонялись, как за зайцами, с торжеством великим и смехом хватали их и побивали. Набравши на челны 113 человек ксендзов, шляхтичей и шляхтянок с детьми, побросали в воду, запретивши под смертною казнию, чтоб ни один мещанин не смел укрывать шляхту в своем доме, и вот испуганные мещане погнали несчастных из домов своих на верную смерть; тела убитых оставались собакам. Ворвались и в склепы, где хоронили мертвых, трупы выбросили собакам, а которые еще были целы, те поставили по углам, подперши палками и вложили книжки в руки. Три дня гуляли казаки и отправили на тот свет 300 душ: спаслись только те шляхтичи, которые успели скрыться в православных монастырях»[40].
Доставалось и евреям. Расправлялись не только с ростовщиками и управляющими панскими имениями, но и с простыми местечковыми сапожниками и портными. Прекратили существование свыше 300 еврейских общин. Тогдашние еврейские хронисты сообщали огромные цифры убитых евреев, называя цифры в 300 тыс. человек. В XX веке еврейские историки, ознакомившись с широким корпусом доступных источников, определили более точно количество еврейских жертв Хмельниччины. Так, по оценке Б. Вейнриба, на всей территории Речи Посполитой, охваченной восстаниями и войнами, в 1648–1667 годах погибло, а также умерло от эпидемий и голода 40–50 тыс. евреев, что составляло 20–25 % еврейского населения страны по максимальным оценкам; еще пять-десять тысяч бежали (или не вернулись из плена). По данным Ш. Эттингера, на Украине до восстания Хмельницкого проживала 51 тыс. евреев; из них 30–35 тыс. (около ⅔
Особенную ярость у восставших вызывали униатские священники, с которыми расправлялись самым диким образом. Если поляка или еврея казаки могли оставить в живых, чтобы получить выкуп, то пленного униата ждала только смерть.
Так самыми грубыми и жестокими методами крестьяне и казаки расправились с иноземными эксплуататорами. Народная песня 1648 года пела о счастье:
После ряда сражений, временных перемирий с Польшей, постоянно нарушавшегося союза с крымским ханом Хмельницкий убедился, что в одиночку победы не добиться. С самого начала восстания он обращался с просьбами о помощи к русскому царю, однако в Москве резонно считали, что Россия не готова к большой войне. Но в конце 1653 года, когда угроза поражения Хмельницкого стала реальной, Земский собор в Москве принял решении о взятии Малой Руси «под высокую государеву руку». 8 января (18 января по новому стилю) 1654 года на Раде (общей сходке казачества) в Переяславе казаки 14 полков присягнули в верности русскому царю. Это событие считается датой воссоединения Украины с Россией (хотя самого слова «Украина» не было ни в одном из документов соглашения). Всего присягу дали 127 328 казаков, мещан и вольных войсковых селян (женщины, дети и крепостные, а также все лица не православного вероисповедания к присяге не приводились). Православное духовенство также не присягало, пока не получило одобрения от Константинопольского патриарха.
Самым же главным было то, что Малороссия получила широкое самоуправление. Казачья старш