— Я не говорю, что сломала. И не говорю, что не сломала.

Софрония вела себя осмотрительно.

«В конце концов, эта женщина хочет уволочь меня в школу совершенства. И я там останусь на долгие годы, а потом сплавят какому — нибудь лысому виконту с двумя тысячами годового дохода».

Софрония пересмотрела свой подход: возможно, стоит призвать меньшую осторожность и разумно применимый саботаж.

— Мамуленька не обманывала, как вы понимаете, насчет моего поведения. Лазание и все такое. Хотя прошло уже время, как я пыталась вскарабкаться на кого — нибудь. А с лакеем я не флиртовала. Он боготворит Петунию, а не меня.

— А что насчет разрушения всего и вся?

Софрония кивнула, поскольку это лучшее объяснение поломки лифта, чем шпионаж.

— Я без ума от машин. Очень интригующие штучки, эти механизмы, не находите?

«Ворона» склонила голову набок:

— Я по большей части предпочитаю их использовать, а не разбирать. Зачем вы это делаете? Чтобы досадить вашей матери?

Софрония задумалась. Она относительно любила матушку, как положено, но считала, что в какой — то степени находилась с ней в состоянии войны.

— Возможно.

Проблеск улыбки мелькнул на губах гостьи. В этот миг лицо ее очень помолодело. Улыбка быстро исчезла.

— А какая вы актриса? Хороши?

«Какая учительница школы совершенства спросит такое?»

— Театр? — Софрония ощетинилась. — Может, у меня и грязь на лице, но я все еще леди!

Женщина оглядела выставленные наружу нижние юбки Софронии.

— Оставим это пока. Посмотрим потом. — Отвернулась, будто потеряла интерес, и взяла кусок торта. — Вы сильная?

Где — то в коридоре что — то с хлопком взорвалось. Софронии показалось, что послышался вскрик матушки. Вместе с гостьей они не обратили на шум внимания.

— Сильная? — переспросила Софрония, бочком подбираясь к чайному подносу и пожирая взглядом торт.