— Софрония Анжелина Тряпочертик.

— Боженьки, как трудно выговорить.

— Вот как? Возможно.

«Будто Димити Энн Пероблёкли — Тынемот выговорить легче».

Софрония перевела взгляд от Димити на еще одного обитателя кареты. Было трудновато распознать, что за существо притаилось под большой не по размеру шляпой — котелком и заляпанной масляными пятнами шинелью. Впрочем, если поднатужиться, Софрония сказала бы, что это порода мальчика неопрятного. Он носил очки с толстыми стеклами, основательно морщил лоб, а на коленях держал внушительный пыльный фолиант, который полностью завладел его вниманием.

— Что это такое? — спросила она соседку, морщившую нос.

— Ох, это? Это просто Пилловер.

— А что называют «пилловером» у вас дома?

— Моего младшего брата.

— А, соболезную. У меня самой их несколько. Дьявольское неудобство эти братишки.

Софрония с совершенным пониманием кивнула на нелепую шляпу с пальто.

Пилловер из — под очков бросил на девочек косой взгляд. С виду брат был на несколько лет младше сестры, которой, как догадалась Софрония, исполнилось тринадцать.

— Его определили в Бансон.

— Для чего?

— Политехническая школа для мальчиков Бансона и Лакруа. Ну, знаешь, та, другая, школа.

Софрония, которая понятия не имела, о чем говорит Димити, притворилась из вежливости осведомленной.

Димити продолжала чирикать. Оказалась она чуточку говорливой. После своей семьи Софрония чувствовала себя с такой болтушкой как рыба в воде. Уж что — что, а поболтать ее родня всегда любила, но о куда менее интересных вещах, чем Димити.

— Мамочка и папочка хотят, чтобы он стал злым гением, но сердце у него лежит к латинской поэзии. Правда, Пилл?

Мальчик одарил сестру противным взглядом,

— Пилловер ужасно не преуспевает в злых делах, если вы понимаете, о чем я. Наш папа в числе основателей Конфедерации мертвых хорьков, а мама кухонный химик с сомнительными намерениями, но бедняжка Пилловер, с его Кривыми окулярами фантастического увеличения, не может и муравья убить. Ведь не можешь, Пилл?