— Я знаю, ты здесь несчастлива, Шиак, но никогда бы не назвала тебя перебежчицей. — упрекнула Софрония.

Шиак с растерянным видом ответила:

— Я думала, ты станешь отнекиваться и дело с концом.

— Я еще недостаточно выучилась, чтобы знать, как лучше всего все отрицать.

— Так ты попала в неприятности. Извини.

— Извини? И все?

— Ты все свалила на Моник. Даже хуже, потому что Моник на самом деле ничего не делала.

— Она это заслужила.

— На этот раз, думаю, что заслужила ты. Почему ты должна выбираться наружу, пока мы все сидим взаперти в своих комнатах?

— Я хочу, чтобы ты призналась, что это была ты. Возможно, Моник не столь плоха, как я думаю.

— О, она такая, какая есть.

Софрония вздохнула. Она не могла сердиться на Шиак: ее более озаботило, что говорит эта беседа о характере новой подруги.

Взгляд Шиак из воинственного превратился в извиняющийся. Она сидела на другой кровати лицом к Софронии. Шиак не Димити, чтобы припасть в порыве чувств к ее плечу.

— Я не хотела, чтобы ты узнала, что это была я. Думала, ты меня возненавидишь.

— Тогда зачем ты это сделала, Шиак?

— Наверно, чтобы показать, что я не гожусь для этой школы. В подобных школах следует наказывать сплетниц. А вместо того мне выразили разочарование и внесли замечание в мое личное дело. Я искренне надеялась, что ты тоже будешь все отрицать. Тогда это будет твое слово против моего, и ничего не выйдет. Я же не знала, что ты мне понравишься.

— Ты ведь не собираешься учиться до конца, Шиак? Я хочу сказать, что ты довольно упорная, но…

— Мне не очень и хотелось. Мне нужно домой.

— Что — то случилось в стае?

— Что — то.