Следующие три дня я почти не сплю. Том переселяет меня в новую, более удобную, комнату и приставляет ко мне охранников следить за мной. В коридоре дежурит вооружённый патруль с надрессированными собаками, а мой номер снова оказывается напичканным камерами, поэтому я не могу сделать даже лишнее движение.

Мне трудно перестроиться к таким комфортным условиям, потому что последние чёрт знает сколько дней, я провёл в замкнутой комнате без окон и без света, меня ограничивали едой и водой, душем, одеждой и свежим воздухом. Я задыхался от собственного запаха и сходил с ума от жажды.

Сейчас же у меня есть чистая кровать, ванная с достаточным количеством воды, чтобы можно было не страдать от моей фобии, вкусная еда, одежда и даже телевизор. Интернета нет, так что возможности выйти во всемирную паутину я не имею.

Эта перемена кажется мне неестественной и пугающей, словно я нахожусь в бреду, а происходящее вокруг просто галлюцинация. Я боюсь заснуть, потому что не хочу снова очнуться в замкнутой тёмной комнате, стены которой сужаются с каждой секундой всё больше и больше, норовя расплющить меня со всех сторон.

Я ещё не до конца понимаю, что происходит, и, сидя перед окном в моей комнате и смотря на ночные огни города, я прислушиваюсь к каждому шороху, словно чувствуя какой-то подвох. В мыслях крутятся картинки того, как в помещения врываются охранники с громко лающими псами, хватают меня и ведут в место, которое гораздо хуже, чем душная тёмная комната без окон.

Я не знаю, чего мне ожидать, и это пугает. Все мысли и чувства путаются, и я не могу адекватно оценить ситуацию в которую я попал.

Что я делал все эти три дня? Просто следовал за Самантой и изредка выполнял поручения, наподобие того, когда я стащил ежедневник у финансового директора. За пределы отеля мы не выходили, оружия мне не давали, Тома за всё это время я так ни разу и не видел. И я не знаю, радоваться этому или же нет?

Я шумно вздыхаю и потираю лицо ладонями. Голова раскалывается из-за мыслей, и струны внутри меня одна за другой лопаются, задевая внутренности и рассекая их, словно кусок масла.

Теперь, смотря на себя в зеркало, я больше не вижу властного безжалостного Билла, который своей интуицией не раз спасал жизнь Рэки. Теперь парень в отражение напротив кажется уставшим и подавленным, взгляд затуманивается бессмысленностью, становится диким и пугающим.

Противоречивость моих мыслей сводит с ума.

Я хочу уничтожить Тома за то, что он растоптал и унизил меня. Эти мысли перекрывают идеи побега и желание сбежать куда подальше от пугающих властных глаз Босса. Сверху накладывается проблема того, что мне некуда идти и что мирная жизнь в бегах явно не для меня. Для достижения моих планов я должен сблизиться с Томом и доказать ему, что смирился со своей участью и готов верно служить ему, но моя гордость и страх перед этим человеком разрывают эту идею на куски. Я не хочу даже близко подходить к нему, учитывая всё, что он делал со мной и что планирует сделать, но без этого я не смогу подобраться к Боссу клана «Жажда».

Все эти мысли смешиваются и сводят меня с ума. Меня тошнит от себя, от того, кем я стал, от этого места и от всех людей, которые меня окружают.

И сейчас, сидя на полу перед огромным окном во всю стену и смотря на ночной город, сверкающий спокойствием и бесконечными огнями, я понимаю, что с момента, когда я согласился играть по правилам Тома, прошло всего три дня. Только три чёртовых дня.

***

– Выглядишь отстойно, – бросает Том, бегло осматривая меня.

Это первый раз за всю неделю, когда я пересекаюсь с ним лицом к лицу. Мы с Самантой стоим у него в кабинете, дожидаясь очередного приказа от Босса, который тот в этот раз решил дать нам собственнолично.

Я выгляжу отстойно? Ну, да. Я за эту неделю спал максимум часов двадцать. У меня кожа пересохла, под глазами синяки, а взгляд такой, словно я готов убить первого попавшегося встречного. Я ничего не отвечаю, потому что едкое замечание парня проносится мимо моих ушей. Я смотрю на сейф, который стоит за креслом Босса, и думаю о том, что же там находится внутри. Деньги? Оружие? Документы?

Брюнетка усмехается после слов Тома, она-то как всегда выглядит идеально, даже слишком.

Парень садится за стол и отодвигает ящик, доставая какую-то папку. Он небрежно бросает её на столешницу и морщится. Его чёрные волосы растрёпаны, а карие глаза настолько прожигающие, что хочется провалиться сквозь пол, когда взгляд парня скользит по мне.