— А… что, собственно, происходит? — задал я наконец волнующий меня вопрос, точнее, один из, но главным из них был «Какого, собственно, хрена», так что я просто перефразировал: — Куда вы меня ведёте?

— Не в тюрьму, не переживай, — рассмеялся кэгэбэшник. — В отличие от милиции, я верю тебе. Смирнов был одержимым, и девчонкам очень повезло, что ты оказался рядом.

— Да, отымел бы он их во все дыры, конечно, — я с умным видом кивнул, будто разбирался в ситуации, но тут же сам себя сдал: — А кто такой одержимый?

— Садись, по дороге поговорим, — Тихомиров кивнул на новую чёрную «Волгу», припаркованную у крыльца РОВД. — На переднее кресло и пристегнись.

— Может, не стоит? — мне вдруг почему-то стало неудобно. — Я грязный. Испачкаю вам машину.

— Ничего, это служебная, найдётся, кому почистить, — отмахнулся чекист. — Не в багажнике же тебя везти. Давай залезай.

Машина была новой. Причём такой модели не помнил ни я, ни моё альтер эго. Не такая дутая, как 3110, более зализанная и агрессивная, но при этом отделка была на высшем уровне. Да и мотор заурчал сыто и мощно, показывая, что под капотом притаился немаленький табун лошадей. К тому же она была длиннее обычной «Волги», это стало особо заметно, когда проехали мимо ментовской тачки, припаркованной тут же.

— Нравится? — заметил, как я осматриваю машину, Тихомиров. — Это 3105. Спец модель. Делали как замену «Чайки», но потом ту заменили «Аурусами», а эту нам отдали в комитет.

— Крутая тачка, — тут я немного кривил душой, потому что были у меня куда более солидные машины и по внешнему виду, и по характеристикам, но приходилось соответствовать образу шестнадцатилетнего обалдуя, никогда в жизни не видевшего «Мерседеса», БВМ или «Ягуара». — Сколько выдаёт?

— Сотню за восемь секунд, — Тихомиров выглядел таким гордым, будто это была лично его заслуга. — Движок триста лошадей. По трассе две с половиной сотни километров в час как нефиг делать.

— Круто, — я решил не спорить, тем более что с машинами в Союзе было не слишком хорошо. — А куда мы едем?

— К нам в управление, — ничуть не удивился вопросу кэгэбэшник. — Да не пугайся. Мы просто пообщаемся, сделаем пару тестов и отпустим тебя.

— Так просто? — я не мог поверить, что реально соскочу, когда уже даже морально был готов отправиться на зону. — Я же реально убил человека.

— К сожалению, человеком он уже не был, — вздохнул Илья Демидович. — Понимаешь, после падения метеоритов вместе с энергетами появились некие сущности, которых мы называем демонами. Они приходят из другого измерения, через прорывы ткани реальности. И пока мы можем успешно их сдерживать. Но, к сожалению, кроме крупных вторжений, которые нам удаётся оперативно купировать, эти твари научились действовать исподтишка.

— А почему люди об этих демонах ничего не знают? — от новостей у меня в буквальном смысле отвалилась челюсть. — Это же преступление, скрывать такую информацию!!!

— Не кричи, — поморщился Тихомиров. — Решение принимали люди куда умнее меня и тебя, вместе взятых. И я поначалу думал так же, как ты, а потом понял, насколько мудрым оно было. Понимаешь, главная проблема не в самих демонах. Да, прорывы — это опасно, но мы с ними справляемся. Однако гораздо опаснее их опосредованное воздействие.

— Это как? — я не очень понимал, о чём мне рассказывает комитетчик, и, главное, зачем он это делает. — Вы вообще о чём?

— Всё просто. Энергеты развиваются, постепенно наращивая свой потенциал и тренируясь в создании плетений. Это долгий и кропотливый процесс, причём если плетения можно быстро освоить при достаточном таланте, то вот увеличение потенциала ускорить практически невозможно. Но демоны сумели передать людям, которые с ними сотрудничали, способы это сделать. Вот только они все грязные, мерзкие, одним словом, демонические.

— Кровь надо пить, что ли, как вампирам? — усмехнулся я, но, видя, что шутка не нашла отклика, сильно удивился. — Что, правда, что ли?

— Это самое простое и малоэффективное средство, — серьезно посмотрел на меня чекист. — Есть хуже, гораздо хуже. Насилие над женщинами, каннибализм, ритуальные жертвоприношения. Чего там только нет. Сплошной ужас и мерзость.