– Элли? Ты помнишь меня? Это я, доктор Йеил. Виктор. Ты меня слышишь?

Я молчала. Лифт дзинькнул, но, когда двери открылись, оказалось, что в кабине пусто.

– Элспет. Посмотри на меня. Посмотри сюда.

И я посмотрела. Уставилась на него в упор. На переносице шелушащаяся натертость от очков. Борода густая, но аккуратно подстриженная. Восковая кожа под глазами и зеленые зрачки, как две половинки оливки. Эти детали я замечала много раз. За десять лет он почти не изменился. Совсем не изменился.

– Я тебя слышу, Виктор, – сказала я.

На его лице отразилось облегчение.

– Умница. Я так и знал. – Он похлопал меня по колену и встал. – Как я рад, что ты цела. – Он помог мне подняться на ноги. – Ты стольких людей переполошила.

– Ты получил мои сообщения? – спросила я.

– Ага. Сейчас не думай об этом. Ординатор показал мне результаты твоих анализов крови. Печеночные ферменты немного повышены. Первым делом надо привести их в норму.

– Бедный Джонатан…

– Не будем сейчас об этом. – Он взял меня под локоть и ткнул пальцем в кнопку вызова лифта. – Мне нужно, чтобы ты отдыхала и получала как можно больше жидкости. – Над лифтом горела одна и та же цифра. – О боги, ну где же эта махина? – Когда лифт наконец добрался до первого этажа, я увидела, что внутри нас ждет курсант в гражданском. – Нажмите на третий, пожалуйста, – попросил Виктор. Курсант исполнил просьбу, закатив глаза.

Меня умыли, закутали в халат и отвели в комнату отдыха. Виктор попросил медсестру повернуть мое кресло к окну.

– Посмотрим, что ты там увидишь, – сказал он. – Не знаю, какими видами ты любовалась в последнее время, но есть места похуже, чем то, где ты сейчас.

Устроившись рядом на пластиковом стуле, он молча изучал папку с моей историей болезни, пока мне в вены поступало прозрачное лекарство из висевшего на стойке пакета. Иногда он поднимал голову проверить, все ли в порядке, и улыбался, перехватив мой взгляд, или вставал со стула и принимался регулировать капельницу.

Я по-прежнему не понимала, как здесь оказалась. Некоторое время я следила за движением машин под окнами. Наблюдала, как они паркуются задним ходом. Из маленького “форда-англия” вылез мужчина, положил на крышу кузова фетровую шляпу, чтобы достать букет с заднего сиденья, да так без шляпы и ушел. Мимо входа проползла карета “скорой помощи” с надписью “Больница Вейл-оф-Ливен” на боку; то же название, как по трафарету, было выведено на спинках кресел-каталок и на указателях у соседних корпусов. Но мысленно проложить сюда маршрут оттуда, где я находилась прежде, я не могла. Я не помнила переходов между утренними часами и дневными, от одного месяца к другому. А перед глазами то и дело возникали предметы, которых никто, кроме меня, похоже, не видел.

Уложенные кольцами тросы на тротуаре. Спасательные круги на заборе. Военно-морская форма. Пытаясь отвлечься, я слушала, как тикают часы у меня над головой, и смотрела, как в такт им капает раствор. Оказалось, что отсчитывать минуты – занятие успокаивающее. Я просидела на месте еще целых шестнадцать. Портмантл, бухта Хейбелиады и панно уплывали все дальше. Затем я встала и попыталась развернуть кресло.

– Эй, полегче, – сказал Виктор. – Давай я. Ты точно больше не хочешь смотреть в окно?

– Я хочу видеть часы.

Он прищурился:

– Ладно. – Затем развернул меня и передвинул капельницу.