— Сядь! — грубый приказ — Мы не договорили.
— Я не хочу быть продана кому-то, вам на это всё равно, о чём могут быть разговоры? — решительно заявила Лина, не послушавшись и лишь отступая всё дальше от этого мужчины.
— Лина, ты только моя! Я теперь не отдам тебя никому, такая забавная игрушка мне и самому нужна. — лицемерный тон, вызвал мерзкое слизкое чувство презрения к этому человеку.
— Наиграетесь и выкинете меня? Я вообще-то человек — бойко бубнила Лина, не смотря даже на Чернышевского. Нарастающая агрессия становилась неконтролируемой. — Я хочу нормальную жизнь!
— Смирись! Ты в моих руках. Я буду делать с тобой, что хочу, — он встал и направился к ней, с каждым шагом её сердце начинало учащать свой пульс. — И когда хочу, — коснувшись двумя пальцами её подбородка, он заставил смотреть ему прямо в глаза. — Запомни, сладкая моя.
Лина дернула головой, показывая, что он противен ей, а все услышанные слова отдавались гулкой трелью в голове.
— Я никогда не буду ваша!
— Ты уже моя!
— Это вы так считаете! — дыхание сбилось, будто она пробежала кросс.
— Ли-ина, не отрицай очевидных вещей. Сегодня ты была на грани, и ты не раз попросишь меня о продолжении. А сейчас, не раздражай меня своей напускной гордостью, — он взял из её рук пальто и накинул ей на плечи, скрывая оголенности её тела. — В город теперь ты будешь выезжать только со мной. Диану сегодня вновь охватила истерика, а ты с такой легкостью смогла её предать. Моё мнение о тебе изменилось, Лина. Иди.
Последние слова заставили волосы на голове зашевелиться. Диане было плохо без Ангелины, и это осознание било посильнее, чем все его штучки с наказаниями. Она, правда, предала маленькое глупое сердечко ребёнка. Было так стыдно и противно от самой себя. Роман посмотрел на неё каким-то загадочным взглядом и, притянув края плотной ткани посильнее, направился на своё место, говоря этим, что разговор окончен.
Стоили ей выйти за дверь, как Роман тяжело вздохнул, стараясь контролироваться свои эмоции. Тяжело было сдержать себя и не взять её прямо здесь и сейчас, к тому же она и сама была не против, по крайне мере её тело так точно. Она страстно желала продолжения, от одной этой мысли член в штанах больно дернулся, а нарастающее раздражение хотело куда-то выйти. Лучшим решением будет сейчас принять контрастный душ, расставляя всё по своим местам в голове. Он заигрался, и теперь нужно как-то решать возникшие проблемы.
Глава 12
Лина забежала в уже знакомую спальню и захлопнула за собой дверь. Горячие слезы текли по щекам, показывая всю безысходность и немощность девушки. Лучше бы он на неё накричал или запер бы где-нибудь в наказание, чем вот так пошло и похотливо сделать из неё какую-то на всё согласную куклу. Лина ударила себя по груди, по рукам, по щекам.
— Глупое тело, ты не должно таять от его прикосновений, — шептала Лина, опустившись по стенке на пол и обхватив себя руками, плакала. Ей нужно научиться контролировать себя. Необходимо доказать, что она не его игрушка и не будет подчиняться ему. Девушка ненавидела себя за такую слабость. Уже который раз он просто пользовался ей, а она таяла, отключаясь и отзываясь на его действия. Сейчас, когда разум вернулся на место, душу разрывало от обидных гнусных чувств. Как же сейчас хотелось, чтобы это всё было сном, чтобы проснуться и оказаться в своей кроватке, собраться спокойно в институт и пойти поглощать новые знания, а не это всё, что происходит.
Когда истерика начала стихать, Лина заметила на кровати какие-то пакеты. Настороженно заглянув в один из них, она ахнула. Там находилась одежда, совершенно разная — от изящных дорогих платьев, до обыденных классических нарядов. Лина прижала ладошку к губам, не веря, что это для неё. Наверное, ошиблись, и всё предназначалось для той женщины — Анфисы, с елейным голоском. Одёрнув руку, словно обжегшись, Лина скинула все эти пакеты на пол и с мерзким чувством чего-то неприятного легла спать.
Ранним утром Лина отправилась в душ, чтобы смыть все эти прикосновения Чернышевского, отмыться от которых вчера не было сил. Она упорно терла мочалкой влажное тело, но оно как будто пропиталось запахом сигаретного дыма с ментолом. Бросив никчемный предмет в воду, Ангелина надела привычную длинную форму горничной и спустилась вниз.
Она прошла на кухню и села за стол, не зная чем себя занять. Было слишком рано, и все ещё спали. Перед её глазами мелькнула какая-то яркая коробочка, приземляясь перед ней на стол. Это были конфеты, которые с улыбкой во все тридцать два зуба принёс Степан.
— Ангелина, улыбка идёт тебе куда больше, думаю, гормон радости должен помочь, — бодрым голосом произнес Степан и уселся напротив девушки, которая слегка смутилась, заставив парня засмотреться на неё.
— Спасибо, но не стоило, — замялась Лина, смотря на парня из под опущенных ресниц, пряча свой взгляд. Глаза парня вспыхнули озорным огоньком, а на лице было явное довольство ситуацией.