— Дик, — сказала Дженис, пощекотав мистера Гэллахера шелковой улыбочкой. — Почему бы нам сразу не перейти к делу? Сколько?
Я даже не стала вмешиваться, зная, что, получив деньги, Дженис сразу вернется к своей вечной охотничьей деятельности неутомимой недоучки, и избавит меня от своего присутствия.
— Кгхм, — кашлянул мистер Гэллахер, неловко остановившись на парковке рядом с Умберто и «линкольном». — Боюсь, наследство почти полностью состоит из усадьбы…
— Да знаем мы, что все пополам до последнего никеля, поэтому давайте не будем размазывать кашу. Тетка завещала нам провести белую черту посреди дома? Что ж, это справедливо, можно так и сделать. Или… — Она пожала плечами, словно это было то же самое. — Продадим дом и попилим денежки. Так какова цена вопроса?
— Дело в том, что перед самым концом, — мистер Гэллахер взглянул на меня с каким-то сожалением, — миссис Джейкобе решила оставить все мисс Дженис.
— Что?! — Я переводила взгляд с Дженис на мистера Гэллахера, на Умберто, но ни в ком не нашла поддержки.
— Елки-палки! — просияла Дженис. — Все-таки старуха была не лишена чувства юмора!
— Тем не менее, — продолжал мистер Гэллахер, подняв брови, — отдельно оговорена сумма, причитающаяся мистеру Умберто, и упомянуты фотографии в рамках, которые ваша двоюродная бабушка решила оставить мисс Джулии.
— Забирайте все! — Дженис не скрывала ликования. — Меня обуяла щедрость!
— Подождите. — Я отступила на шаг, не в силах поверить услышанному. — Это ерунда какая-то!
Всю жизнь тетка на пределе сил старалась относиться к нам абсолютно одинаково. Однажды я даже застала ее за пересчитыванием орехов пекан в наших утренних мюсли — тетка никак не могла допустить, чтобы одной из нас досталось больше, чем другой. Роуз всегда говорила о доме как о нашем совместном будущем владении. «Девочки, вам обязательно нужно научиться ладить друг с другом, — твердила она. — Не вечно же я буду с вами. Когда я умру, у дома и сада будут две хозяйки».
— Я понимаю ваше разочарование… — начал мистер Гэллахер.
— Разочарование? — Мне очень захотелось сгрести его за лацканы, и я сунула руки поглубже в карманы. — Даже не мечтайте, что я этому поверю. Я хочу видеть завещание. — Я посмотрела адвокату прямо в глаза и заметила, что он беспокойно заерзал под моим взглядом. — Явно что-то творится за моей спиной…
— Простоты клиническая неудачница, — констатировала Дженис, упиваясь моим бешенством. — Вот и все, что творится.
— Вот. — Дрожащими руками мистер Гэллахер открыл портфель и подал мне листок. — Это ваш экземпляр завещания. Боюсь, оспорить что-либо будет трудно.
Умберто нашел меня в саду, в беседке, которую когда-то сам для нас построил, когда тетка слегла с воспалением легких. Присев на мокрую скамью, он никак не прокомментировал мое ребяческое бегство, лишь вручил мне безукоризненно отглаженный носовой платок и проследил, чтобы я высморкалась.
— Дело не в деньгах, — с вызовом начала я. — Ты слышал ее насмешки? Слышал, что она сказала? Ей наплевать на тетку, да и всегда было наплевать! Это несправедливо!
— А кто тебе сказал, что жизнь справедлива? — поднял брови Умберто. — Я такого не говорил.
— Но я просто не могу понять… Я сама виновата — поверила, что тетка действительно относится к нам одинаково. У меня же долги… — Я судорожно схватилась за лицо, чтобы не видеть взгляда Умберто. — Ничего не говори!
— Ты закончила?