Взгляд Дженис стал ледяным, но она быстро справилась с собой. Сестра очень хорошо знала, что мне начхать на ее мнение и что ее гнев меня только забавляет.

Я родилась на четыре минуты раньше, и что бы Дженис ни сделала и ни сказала, всегда буду на четыре минуты старше. Даже если, по мнению Дженис, она ультразвуковой заяц, а я тормозная черепаха, мы обе понимали — она может самоуверенно нарезать вокруг меня круги сколько душе угодно, но ей никогда не сократить этот крохотный разрыв.

— Ну ладно, — решился Арчи, с надеждой поглядывая на открытую дверь. — Я, пожалуй, поеду. Приятно было познакомиться, Джулия… вы же Джулия, верно? Дженис мне о вас все рассказала. — Он нервно засмеялся. — Продолжайте трудиться во благо!

Дженис любезно помахала вслед Арчи, подождав, пока за ним захлопнется дверь, затянутая москитной сеткой. Едва он оказался за пределами слышимости, ангельское личико сестры вмиг превратилось в демоническую маску.

— Нечего на меня так смотреть! — прошипела она. — Я пытаюсь выручить для нас хоть какие-то деньги. Ты же ничего не зарабатываешь!

— Но у меня нет и твоих… расходов, — кивнула я на ее последний апгрейд, мощно выпирающий под облегающим платьем. — Слушай, Дженис, а как они проталкивают туда эти штуки? Через пупок?

— Слушай, Джулия, — передразнила меня Дженис, — а каково ходить плоской как доска?

— Прошу извинить меня, леди, — сказал Умберто, вежливо вставая между нами, как делал десятки раз, — но нельзя ли перенести этот увлекательный обмен любезностями в библиотеку?

За Дженис было не угнаться. Когда мы вошли, она уже вальяжно развалилась в любимом кресле тети Роуз, пристроив джин и тоник на вышитой подушке с изображением охоты на лис, которую я собственноручно вышила крестиком в старших классах, пока моя сестрица азартно охотилась на двуногую дичь.

— Что? — взглянула она на нас с плохо скрываемой ненавистью. — Вам не кажется, что половина бабкиной выпивки по праву принадлежит мне?

Затевать свару над чьим-либо мертвым телом — классический репертуар Дженис. Отвернувшись от нее, я подошла к застекленной двери на веранду. Любимые терракотовые цветочные горшки тетки Роуз стояли, словно ряды плакальщиков; цветы безутешно опустили головки. Это показалось мне странным — обычно Умберто поддерживал в саду идеальный порядок. Видимо, это занятие в одночасье ему опостылело с уходом хозяйки и благодарного зрителя.

— Странно, что ты еще здесь, Бёрди , — сказала Дженис, покачивая бокалом с коктейлем. — На твоем месте я бы уже катила в Вегас с нашим столовым серебром.

Умберто не ответил (он перестал общаться с Дженис напрямую много лет назад) и обратился ко мне:

— Похороны завтра.

— Ушам не верю, — вновь подала голос Дженис, перебросив ногу через подлокотник. — Ты все распланировал, не спросив у нас?

— Это ее пожелание.

— Что еще интересного скажешь? — Высвободившись из мягких объятий кресла, Дженис поправила платье. — Мы хоть получим свою долю? Надеюсь, тетка не воспылала любовью к Обществу защиты домашних животных?

— Нельзя ли поуважительнее? — резко сказала я.

На секунду-другую Дженис вроде бы присмирела, но тут же передернула плечами, как делала всегда, и снова взялась за бутылку с джином.

Я не стала обращать внимание на ее притворную неловкость — сестрица подняла идеально выщипанные брови в знак того, что вовсе не хотела наливать себе так много. Как солнце за горизонт, Дженис скоро опустится в шезлонг и предоставит другим решение острых проблем. Лишь бы не заканчивалась выпивка…