Через два дня после драмы, разыгравшейся в крипте собора, Аквила наконец-то выиграла скачку спустя почти два десятилетия разочарований. Несмотря на советы врача насчет полного покоя и временного воздержания от сильных эмоций, мы с Алессандро присутствовали на скачках, азартно болея за своих и празднуя свое второе рождение. После этого мы вместе с Маленой, Винсенто и другими аквилинами пошли в Сиенский собор стоять праздничную мессу в честь Пресвятой Девы и палио, которое она милостиво даровала контраде Орла, хотя Алессандро и находился в этот момент в Сиене.

Стоя в церкви и подпевая незнакомому гимну, я думала о крипте глубоко под нами и о золотой статуе, о которой знали только мы. Может, когда-нибудь древнюю усыпальницу сделают безопасной для посещения, а маэстро Липпи восстановит статую и даст фигурам новые глаза, но до тех пор это будет нашей тайной. Возможно, ее и не надо открывать. Дева Мария позволила отыскать свое святилище, но все, кто вошел туда с нечистыми намерениями, мертвы — не самая заманчивая реклама для туристов.

Старинное палио вернули Пресвятой Деве, как когда-то обещал Ромео. Мы отвезли его во Флоренцию и отдали специалистам для чистки и консервации, и теперь оно висит в стеклянном футляре в маленькой часовне Музея Орла, удивляя своей чистотой, учитывая испытания, выпавшие на его долю. Контраду, естественно, обуяла эйфория, оттого что мы отыскали эту важную историческую реликвию, и никому не показалось странным, что я краснела, когда речь заходила об истории обретения артефакта.

За десертом, грандиозным свадебным тортом, лично придуманным Евой-Марией, Дженис перегнулась через стол и положила передо мной на стол пожелтевший пергаментный свиток. Я сразу узнала письмо Джианноццы, которое брат Лоренцо показал мне в кастелло Салимбени. Печать уже была сломана.

— Маленький подарок, — сказала Дженис, вручив мне сложенный лист бумаги. — Это английский перевод. Брат Лоренцо отдал мне письмо, а Ева-Мария помогла перевести.

Я видела, сестре не терпится, чтобы я прочитала письмо, поэтому я так и сделала.

Вот что там говорилось:

«Дорогая сестра моя, не могу высказать, как обрадовало меня твое письмо после долгого молчания. Невыразима и печаль, в которую ввергли меня сообщенные новости. Мать и отец мертвы, и Мино, и Джакопо, и маленький Бенни — не знаю, какими словами кричать о моем глубочайшем горе. Много дней я собиралась с силами написать тебе ответ.

Будь здесь брат Лоренцо, он сказал бы мне, что все это часть великого замысла Небес и что не стоит лить слезы над дорогими нам душами, которые уже радуются в раю. Но его со мной нет, как нет и тебя. Я совершенно одна в этом варварском краю.

Как бы мне хотелось приехать и увидеть тебя, дражайшая сестра моя, чтобы мы могли принести друг другу слово утешения в черные времена. Но я узница в доме моего мужа, и хотя он почти не встает с одра болезни, слабея день ото дня, опасаюсь, что он проживет до скончания времен. Иногда по ночам я отваживаюсь выйти из дома и полежать на траве, глядя на звездное небо, но завтра дом наводнят назойливые незнакомцы из Рима, какие-то торговые партнеры по фамилии Гамбакорта, и свобода моя вновь ограничится стенами дома. Но я не буду утомлять тебя моими печалями. Они ничто по сравнению с испытаниями, выпавшими тебе.

Меня несказанно опечалило, что дядя держит тебя под замком, и ты одержима мыслью отомстить злодею С. Дражайшая сестра, я понимаю, это почти невозможно, но молю тебя оставить эти пагубные планы. Положись на волю Небес, которые в нужное время накажут этого человека должным образом. Я много времени провела в часовне, вознося хвалу Небесам за твое спасение из лап негодяев. Описание этого молодого человека, Ромео, заставляет поверить, что он и есть тот самый рыцарь, которого ты давно ждала.

Теперь я радуюсь, что именно я, а не ты, согласилась на этот отвратительный брак. Пиши мне чаще, любимая сестра, ничего не таи, чтобы я хоть так изведала любовь, в которой мне отказано.

Я молюсь, чтобы письмо застало тебя в добром здравии и хорошем расположении духа, забывшей о преследующих тебя демонах. Если будет на то Божья воля, мы скоро увидимся, будем лежать на маргаритках и смеяться, забыв прежние печали, словно их и не было. В радостном будущем, ожидающем нас, ты повенчаешься со своим Ромео, а я, наконец, освобожусь от моих пут. Молись же со мной об этом, любимая сестра, и сбудется по воле Небес.

Вечно твоя Дж.».

Когда я дочитала до конца, плакали мы обе — и Дженис, и я. Понимая, что сидящие за столом озадачены таким взрывом эмоций, я обняла сестру и поблагодарила за прекрасный подарок. Наверняка немногие гости смогли оценить важность письма. Даже те, кто был знаком с печальной историей средневековых Джульетты и Джианноццы, вряд ли поняли, что оно значит для нас с сестрой.

Уже почти в полночь я, наконец, смогла на цыпочках выйти в сад, ведя за собой недовольного Алессандро. Гости уже отправились спать, и пришло время исполнить то, что я давно хотела сделать. Открыв скрипучую дверь в часовню Лоренцо, я повернулась к моему ворчливому спутнику и приложила палец к губам.

— Нам не полагается быть здесь в такое время…

— Согласен, — тут же сказал Алессандро, пытаясь притянуть меня поближе. — Позволь напомнить, где нам полагается сейчас быть.

— Ш-ш! — Я закрыла ему рот ладонью. — Я должна это сделать.

— Почему нельзя отложить до завтра?