— Знаешь, я все-таки посажу тебя на цепь в подземной камере.

— Что за феодальные замашки, — отозвалась я, высвобождаясь из его объятий с наигранной скромностью, так как у нас были зрители.

— Ты разбудила во мне феодала.

— Scusi? — Брат Лоренцо посмотрел на нас, приподняв брови. Ему явно хотелось продолжить церемонию, и я чинно приготовилась слушать, отложив возражения на потом.

Мы венчались не потому, что не могли без этого обойтись. Свадебная церемония в церкви Лоренцо была способом подтвердить всем и каждому — мы искренне верим, что созданы друг для друга (то, что мы с Алессандро знали уже давно). Кроме того, Еве-Марии требовалась возможность отпраздновать возвращение давно потерянных внучек, а Дженис осталась бы с разбитым сердцем, если бы ей не досталась роль в этом спектакле. Они вдвоем целый вечер перебирали гардероб Евы-Марии, подыскивая идеальное платье для подружки невесты, а мы с Алессандро продолжали уроки плавания в бассейне.

Пусть наша свадьба выглядела скорее подтверждением обетов, которые мы уже принесли друг другу, я все равно была глубоко тронута искренностью брата Лоренцо и присутствием Алессандро справа от меня, внимательно слушавшим речь монаха.

Стоя у алтаря рука об руку с Алессандро, я понимала, почему всю жизнь меня преследовал страх умереть молодой. Всякий раз, когда я пыталась представить жизнь после того возраста, в котором умерла моя мать, перед внутренним взором возникала непроницаемая черная стена. Теперь все стало на свои места: чернота означала не смерть, а слепоту. Кто мог знать, что я проснусь, как от сна, к новой жизни, о существовании которой ничего не знала?

Церемония проходила на итальянском с большой торжественностью, и, наконец, свидетель жениха — муж Малены Винсенто — подал священнику кольцо. Узнав печатку с орлом, брат Лоренцо раздраженно поморщился и сказал что-то, вызвавшее смех собравшихся.

— Что он сказал? — прошептала я чуть слышно.

Не упустив возможности поцеловать меня в шею, Алессандро ответил тоже шепотом:

— Он сказал: «Матерь Божья, сколько же раз я должен это делать?»

Обед состоялся во внутреннем дворике монастыря, под виноградной шпалерой. Когда сумерки превратились в ночь, члены братства Лоренцо вынесли масляные лампы и восковые свечи в выдувных стаканах, и вскоре золотой свет на столах затмил холодный блеск звездного неба.

Очень отрадно было сидеть рядом с Алессандро в окружении людей, которые иначе никогда не собрались бы вместе. После некоторой начальной напряженности Ева-Мария, Пия и Пеппо замечательно поладили, отбросив, наконец, взаимные фамильные недоразумения. Могла ли быть для этого лучшая возможность? В конце концов, они же наши крестные родители.

Основную часть гостей, впрочем, составляли не Салимбени и не Толомеи, а друзья Алессандро из Сиены и члены семьи Марескотти. Я уже несколько раз обедала у его тетки и дяди, не говоря уже обо всех кузенах, живущих на той же улице, но впервые встретилась с его родителями и братьями, приехавшими из Рима.

Алессандро предупредил меня, что его отец, полковник Сантини, не большой поклонник метафизики, поэтому мама не сочла нужным посвящать его в предания рода Марескотти. Лично я была просто счастлива, что ни у кого из них не было желания разузнавать подлинную историю нашего романа, и с облегчением стиснула руку Алессандро под столом, когда его мать потянулась ко мне и шепнула, подмигнув:

— Когда приедешь в гости, обязательно расскажешь мне, как все было на самом деле!

— Ты когда-нибудь была в Риме, Джульетта? — хотел знать полковник Сантини. Его зычный голос заглушил все другие разговоры.

— Кгхм, нет, — ответила я, запуская ногти в бедро Алессандро. — Но всегда мечтала.

— Странно, — нахмурился полковник. — У меня такое чувство, что я тебя уже где-то видел.

— Вот в точности такое же чувство, — сказал Алессандро, обнимая меня одной рукой, — возникло у меня при первой встрече. — И он впился мне в губы долгим поцелуем, пока все не засмеялись и не забарабанили по столам. К счастью, разговор быстро перешел на Палио.