— То-то, — сказала она. Ее глаза подозрительно заблестели. Не знай я сестрицу, решила бы, что она для разнообразия прикидывается потерпевшей стороной. — Я без гроша. Банкрот я.

— Ну, так позвони по «горячей линии» помощи миллионерам, — съязвила я, невольно копируя сестрицу. — Ты же вроде недавно унаследовала состояние от человека, которого мы оба хорошо знали?

— Ха-ха! — Дженис криво улыбнулась. — Золотые горы от тетушки Роуз с ее триллионами!

— Вот и не скули, — огрызнулась я. — Насколько я помню, ты сорвала джекпот. Если тебе мало, обращайся к кому побогаче. — Я двинулась к лестнице, не собираясь отступать. — Отошла. С. Моей. Дороги, — чеканя каждое слово, сказала я, и — поразительно! — Дженис подчинилась.

— Гляньте на нее! — с издевкой бросила она, когда я прошла мимо. Не знай я мою сестрицу, приняла бы выражение ее глаз за зависть. — Принцесса в изгнании!

Я побежала вниз по лестнице, не утруждая себя ответом. Было слышно, как Дженис торопливо подобрала свои причиндалы и поскакала за мной. Всю винтовую лестницу она бежала сзади, крича сперва сердито, потом огорченно, а у подножия башни в ее голосе прорезались такие непривычные нотки, как отчаяние.

— Подожди! — вопила она, используя мотоциклетный шлем в качестве буфера, когда налетала на кирпичную стену. — Нам надо поговорить! Остановись! Джулс! Я серьезно!

Но я не собиралась останавливаться. Если у Дженис действительно было что сказать, почему она сразу не раскололась? Для чего эти выкрутасы на байке и красные чернила? Для чего сейчас было тратить добрых пять минут на кривлянье? Если, как проговорила сестрица в своем куцем монологе, она уже умудрилась промотать наследство, я вполне могу понять ее настроение, но это, черт побери, не мои проблемы!

Спустившись, я решительным шагом пересекла Кампо, оставив Дженис морочить голову себе самой. «Дукати монстр» стоял перед палаццо Публико, как лимузин у Киноакадемии на церемонии вручения «Оскара», и трое крепких полицейских в темных очках нетерпеливо поджидали крупно попавшего байкера.

Эспрессо-бар Малены был единственным местом, где Дженис меня не сразу найдет, рассудила я. Если вернуться в гостиницу, уже через несколько минут под балконом послышится рев мотоцикла, описывающего восьмерки у фонаря.

Поэтому я буквально бегом побежала по пьяцца Постьерла, оборачиваясь каждые десять шагов, чтобы убедиться в отсутствии мотопогони. Горло все еще стискивал гнев. Когда я ворвалась в бар, с грохотом хлопнув дверью, Малена встретила меня громким смехом:

— Dio mio, что с тобой? Ты как будто выпила слишком много кофе!

Видя, что я не в силах отвечать, она повернулась и налила в высокий бокал воды из-под крана. Пока я пила, она облокотилась на стойку, не скрывая любопытства.

— Тебе кто-то… досадил? — спросила она. Выражение ее лица говорило, что, если дело в этом, у нее есть еще несколько двоюродных братьев, кроме Луиджи-парикмахера, которые будут просто счастливы мне помочь.

— Ну… — начала я, не зная, как продолжать. Оглянувшись, я с облегчением убедилась, что в баре почти пусто, а немногочисленные посетители заняты своими разговорами.

Такой возможности я ждала с той минуты, как Малена вчера упомянула семью Марескотти.

— Скажите, я правильно расслышала, — бросилась я как в воду головой, не дав себе времени на колебания, — что ваша фамилия Марескотти?

Вопрос вызвал у Малены широкую улыбку.

— Certamente! Я урожденная Марескотти. Теперь я замужем, но здесь, — прижала она ладонь к сердцу, — я всегда останусь Марескотти. Ты уже видела палаццо?

Я кивнула со сдержанным восхищением, сразу вспомнив о весьма мучительном концерте, который посетила два дня назад с Евой-Марией и Алессандро.