Поэтому стальные клещи настойчиво предлагают исправить ошибку:
«Президиум ВЧК считал бы целесообразным указанного декрета не издавать, об его издании поместить опровержение, а взамен издать официальное постановление, в котором было бы предложено всем гражданам в течение определенного срока сдать. все имеющееся у них на руках золото, платину, серебро в слитках, песке и порошке, а также всю иностранную валюту с указанием о том, что за все сданное Наркомфин будет уплачивать по ценам, соответствующим курсам на иностранных рынках, и отметкою о том, что все вышеуказанные ценности, обнаруженные у лиц и учреждений после указанного срока, будут беспощадно конфисковываться, и виновные в хранении наказываться тюремным заключением или принудительными работами от 1 до 2 лет»[43].
Две конкурирующие позиции. Совнарком пытается восстановить питательную денежную среду (обычно ее уподобляют кровеносной системе) для умирающей экономики и оживить механизм, позволяющий государству эмитировать твердую валюту — хотя и в ограниченных масштабах, привязанных к реальным темпам роста. Чекисты предлагают обратный вариант, основанный на изъятии подкожных запасов
Источник расхождений подозрительно напоминает системный конфликт между нынешними силовиками и либералами. Ленинские экономисты, по необходимости вынужденные воспринимать объективную реальность, понимают, что надеяться на урожай можно, во-первых, если инвестировать в землю реальные семена, а не лозунги. И, во-вторых, если гарантировать сеятелю возможность воспользоваться плодами своего труда в своих хозяйственных интересах. Уплатив, понятное дело, налог государству, которое взамен обязуется защищать его собственность, доход и права. Но в корпоративном разуме чекистов доминирует иная схема. В сегодняшних терминах ее бы назвали «наезд — откат». Она исходит из «самоочевидного» права на безвозмездное изъятие ресурсов обывателей. От имени народа, само собой. Так действовали средневековые кочевники: наехали, забрали дань, откатились. Всем стоять, бояться, выполнять разнарядку. Ждите, скоро вернемся! А тем временем хоть трава не расти… Откуда берется хлеб, твердая валюта, золото в слитках, песке и порошке, их вообще не волнует. Но свое место во главе экспроприационной цепочки они знают туго.
Как и почему в тумбочке заводятся деньги, Ленин до поры тоже не очень задумывался. Он уверен, что главное взять тумбочку под рабочий контроль, свергнуть царя и помещиков, а там все само собой образуется. Освобожденный пролетариат произведет! Про то, что буржуазия брала на себя менеджерские функции, инвестиционные и кредитные риски, разрабатывала стратегии, выстраивала технологические цепочки, подбирала и обучала рабочую силу и строила не только производство, но и весь окружающий его комплекс бизнес-процессов (по-английски это называется to run business — носиться с бизнесом), он просто не думал. Как и про то, что торговый капитал (который в его представлении умеет только наживаться и паразитировать) на самом деле выполняет важнейшие и зачастую
Нет!! Во-первых, это несправедливо, а следовательно, неправильно. Во-вторых, это нематериальная ерунда; фу-фу, как говорил Чичиков, одно воображение. Любая кухарка справится! И вот вдруг в 1921 г. даже Ленину становится
17 октября 1921 г. вождь обращается к Н.Н. Крестинскому (видный партиец и советский финансист, еще недавно член Оргбюро ЦК партии) с просьбой прикинуть и рассчитать хотя бы самый общий и грубый план «восстановления нашей валюты»[44]. Аналогичные задания розданы и другим видным специалистам. Их рекомендации часто противоречат друг другу, а ему надо на чем-то остановиться. Оказывается, принимать ответственные решения дьявольски трудная работа. Это вам не кровавый режим свергать. В записке Крестинскому он формулирует задачу так: «Надо приступить, и поскорее, к тому, чтобы путем такого или подобного расчета начать нам реформу нашего, совсем запущенного, ни с чем не сообразованного, стихийно, бессистемно вспухшего бюджета».
Позвольте, товарищ! Как это «ни с чем не сообразованного»? Очень даже сообразованного: во-первых, со всепобеждающим учением Маркса — Энгельса; во-вторых, с революционными указаниями тов. Ленина образца 1918 г. Вы, может, подзабыли слегка? Так перечитайте собственные сочинения.
И как это «стихийно и бессистемно вспухшего»? Любому советскому школьнику известно, что социалистическое хозяйство сильнее капиталистического как раз тем, что устраняет стихийность и бессистемность, учреждая взамен планомерное поступательное развитие в соответствии с объективным законом неуклонного удовлетворения постоянно растущих материальных и духовных потребностей трудящихся. Разве не ради этих очевидных преимуществ трудящиеся выпускали друг другу кишки, жгли дома, зимовали в мерзлых городах, миллионами мерли от голода, тифа и испанки?
А теперь, значит, «стихийно и бессистемно»… Всего три года прошло. Когнитивный диссонанс, батенька.
К декабрю 1921 г. Ленин определяется с общими направлениями денежной реформы — не оптимальными, но вменяемыми. В любом случае лучше, чем то, что он творил с экономикой и народом три предыдущих года. В кильватер к вождю пристраивается и Сталин, аппаратные позиции которого сильно ослабли после поражения от Пилсудского. Кстати, в справке Наркомфина, представленной В.И. Ленину Г.Я. Сокольниковым 14 февраля 1922 г. (впервые публикуется в той же книге «Денежная реформа 1921–1924: создание твердой валюты»), об этом неприятном для Сталина факте есть прямое напоминание. Среди прочих данных о состоянии золотого фонда на 1 февраля 1922 г. отмечено, что вся валютная выручка Внешторга за 1921 г. составила 9 млн рублей (золотом). При этом предстоящий в 1922 г. обязательный платеж Польше по мирному договору (контрибуция после военного поражения) составляет 30 млн руб. — естественно, золотом же. Правительство обязано отдать Пилсудскому в три с лишним раза больше, чем заработало на всем экспорте! Если же взять весь объем золотого фонда РСФСР (276,1 млн руб., включая золото, серебро, платину и иностранную валюту), то на обязательные выплаты Польше уйдет более 10 %. Ленин, конечно, платить не стал, уничтожив последние крохи международного доверия к России и того эфемерного явления, которое сегодня именуют «инвестиционным климатом».
Короче, спасибо деду за победу. Сознавая свои геополитические заслуги, И.В. Сталин на заре НЭПа ведет себя подчеркнуто скромно и смирно следует за начальством. В обширной статье под названием «Перспективы» (опубликована в «Правде» 18 декабря 1921 г., когда Ленин уже определился с курсом на реформу), он убедительно разъясняет трудящимся преимущества либеральной экономической модели, защиты прав и свобод производителя:
«Теперь дело идет уже не о том, чтобы сохранять землю за крестьянином, а о том, чтобы обеспечить крестьянину право свободного распоряжения продуктами этой земли. Без такого права неизбежны: дальнейшее сокращение запашек, прогрессивное падение сельского хозяйства, паралич транспорта и промышленности (от бесхлебья), разложение армии (от бесхлебья) и, как результат всего этого — неминуемый развал фактического союза рабочих и крестьян. Снятие разверстки и прочих подобных ей препон является первым шагом на новом пути, развязавшим руки мелкому производителю и давшим толчок к усиленному производству продовольствия, сырья, и прочих продуктов. Без приведения в порядок денежного обращения и улучшения курса рубля наши хозяйственные операции как внутренние, так и внешние, будут хромать на обе ноги»[45].
Золотые слова! Вот и разверстка, оказывается, «препона», и право свободного распоряжения производителю необходимо обеспечить, и курс рубля улучшить. Непонятно одно: что мешало тов. Сталину сформулировать эти глубокие мысли год, а лучше два-три года назад? Видимо, примерно то же, что вместо слова «голод» заставляет его использовать изящный эвфемизм «бесхлебье», а в последней фразе статьи со свойственной большевикам уверенностью констатировать уже состоявшееся «улучшение настроения крестьян — что с несомненностью подтверждается прекращением массового бандитизма». До того, стало быть, у крестьян настроение было неважное и они его проявляли в виде массового бандитизма…
Понятно, речь идет об антоновском восстании на Тамбовщине, где против большевиков поднялось более 40 тыс. крестьян. Для улучшения их настроения пришлось бросить регулярные войска под командой Тухачевского и Уборевича, а также части ВЧК под началом Ягоды и Ульриха. Считается, что именно тогда власть (потому что народная!) впервые в мировой истории применила против своего народа химическое оружие — ядовитые газы.
Насильственное изъятие хлебной дани пришлось все-таки приостановить. Позиция Ленина пока недоверчиво-половинчатая: деньги и бюджет ему нужны настоящие, а частная собственность и права понарошку. В раздраженном письме основному разработчику финансовой реформы Г.Я. Сокольникову от 2 мая 1922 г. (оно было опубликовано лишь в 1959 г.) Ленин приоткрывает свое отношение к народному благосостоянию. И к рынку тоже. Подлый рынок, оказывается, научился так быстро вздувать цены после очередной инфляционной накачки, что партия даже не успевает как следует прокатиться на шее трудящихся благодаря эмиссионной халяве — когда цены еще прежние, а свежих денег в руках правительства прибавилось и можно некоторое время покупать труд населения по старой цене. С тем чтобы рубли обесценились уже потом, на руках рабочего класса и беднейшего крестьянства. Вынудив их приобретать продукты уже по новым, вздутым ценам. «…Рынок почти научился, по-видимому, так быстро вздувать цены вслед за ростом эмиссии, что эмиссия перестает извлекать из населения какие бы то ни было реальные ценности…» — обижается вождь[46].
Эту своеобычную логику Ленин использует как аргумент против идеи Сокольникова о рыночном «хлебном займе». И правда, как можно иметь дело с рынком, если на благородную попытку партии с помощью необеспеченной эмиссии
Не напомните, как звали джентльмена, который в сентябре 1917 г. клеймил Временное правительство за безответственную эмиссию («выпуск бумажных денег является худшим видом принудительного займа… он ухудшает положение всего сильнее именно рабочих») и объяснял, что диктатура пролетариата в два счета решит эту проблему? Принципиальная разница между «тогда» и «сейчас» в том, что тогда деньги печатало (надо сказать, заметно сдержанней) социал-демократическое правительство Керенского, следовательно эмиссия была антинародной. А сейчас, забыв про тормоза, этим занимается правительство большевиков во главе с Лениным. Следовательно, эмиссионный грабеж народу только на пользу. Хотя, возможно, во вред
Терять силовой контроль над завоеванным населением Ильич ничуть не намерен и требует от Сокольникова не столько рыночных мер, сколько административно-революционных. В первую очередь повышения «сбора всяких налогов». В марте 1922 г. в письме Л.Б. Каменеву (оно тоже опубликовано лишь в 1959 г. — не мог же И.В. Сталин допустить, чтобы советские граждане узнали, что по ключевым вопросам Ленин консультировался с кем-то еще, кроме него, тем более с Каменевым) вождь пишет о необходимости обязательно сохранить монополию внешней торговли. Следующий, еще более важный тезис звучит так: