Я благоразумно промолчал на эту сентенцию, обозвал себя дураком и одноклеточным протозоидом и удвоил усилия по ментальному контролю над своими мыслями.

Тропу мы прошли без приключений до самой поляны с капищем, если не считать постоянного потока внимания, постепенно нараставшего по мере приближения к цели. Причем с какого-то момента — начало я опять-таки пропустил! — этот поток разделился, вернее к нему прибавились как минимум еще два, идущих с обеих сторон тропы. Нас элементарно вели! И ни к чему хорошему в дальнейшем это привести не могло. И не привело!

Едва мы появились из-под защиты ельника на краю поляны, с противоположного конца ее из сплошной стены зарослей шиповника прилетела с низким шипящим звуком длинная черная стрела и пронзила грудь Белого шамана! Удар был настолько силен, что отбросил старика прямо на меня. Я же, буквально за мгновение до нападения почувствовав опасность, успел среагировать: подхватил странно затвердевшее тело под мышки и сиганул обратно в гущу ельника. Однако «ветер смерти» продолжал преследовать меня и там, заставляя двигаться в максимально возможном темпе и при этом постоянно менять направление. Я даже умудрился включить на ходу второе, пространственное, зрение и попытался просканировать оставшуюся позади поляну. И снова вовремя!

Правда, самого нападавшего я увидеть не смог, зато засек сразу две несущихся нам вдогон черные стрелы. Точнее вначале полета они оказались змеистыми черно-фиолетовыми молниями и лишь достигнув границы ельника, превратились в страшные стрелы. Едва я увидел эти молнии, в памяти вспыхнуло призрачное видение давнего боя в лаборатории Института психофизики, когда от подобной атаки едва не погиб мой добрый друг и суровый комиссар Берест. Неужели снова Нурия?! Откуда?! Зачем она здесь?.. Я не мог избавиться от впечатления, что и первая черная смерть предназначалась именно мне, а шаман просто прикрыл меня!

Стрелы с тем же странным низким шипением пронзили плотные сплетения елового лапника как раскаленный нож масло, не отклонившись от своего гибельного пути ни на сантиметр! А одна даже прошила навылет толстый ствол вековой пихты.

От этих стрел уклониться удалось, но ведь полетят новые! Я не был уверен, что смогу долго отслеживать их полет и уворачиваться, к тому же имея на руках полумертвое тело. Нужно было срочно искать более надежное укрытие.

Я снова выбрался на тропу и попробовал просканировать заросли по другую ее сторону, обращенную к горам. Мне показалось, что я заметил какую-то не то пещеру, не то расселину метрах в двустах выше по склону. Напрягаясь из последних сил, я рванул вперед так, что затрещали связки. Обычное зрение вырубилось — организм вошел в «красный коридор», запредельный расход собственных ресурсов, когда мозг предоставляет телу самому выпутываться из ситуации, и в дело вступают древние рефлексы и инстинкты, нацеленные лишь на одно: выживание! Теперь я бежал с шаманом на руках, руководствуясь только вторым зрением и ощущение от этого было весьма необычным: будто двигаешься сквозь картину или мираж — все вокруг потеряло плотность, предметы дрожали, становились полупрозрачными, наслаивались друг на друга, но при том не перестали быть материальными. Я понял это, когда проигнорировал вынырнувшую на пути огромную еловую лапу и получил по физиономии жесткий колючий удар. зажмуриться я все же успел, но щеки и нос горели так, будто по ним прошлись наждаком!

Все-таки это оказалась пещера. Это было и хорошо и плохо одновременно. Хорошо потому, что каменные стены надежно укрывали от любого энергетического удара. Плохо — вход и выход был только один, и при желании и известном терпении нас здесь можно было похоронить заживо, просто не давая выйти. Пещера имела нечто вроде кармана — метра через три от входа она круто поворачивала вправо и расширялась в небольшой грот, сухой и пустой. Здесь царил полумрак. Я положил Алыкчака на пол и пощупал пульс на сонной артерии — редкий и слабый, «нитевидный», как говорят медики.

Честно говоря, я растерялся. Никаких лекарств у меня не было, да и не помогли бы они в таком случае. А опыта прямой перекачки энергии у меня было маловато. Тем не менее я расстегнул на груди у шамана рубаху и сразу увидел звездчатое черно-синее пятно в середине грудины, где находится сердечная чакра — прямое попадание! Я невольно скрипнул зубами от бессилия: старик был не жилец. Пробой Анахаты однозначно приводил к коллапсу первых трех тонких тел и гибели физической оболочки — это я усвоил еще от Ирины. Но если нас атаковала Нурия, значит она стала намного сильнее! Два года назад во время боя в лаборатории Института психофизики Нурия не смогла убить комиссара буквально с двадцати шагов, а сегодня удар был нанесен с расстояния по крайне мере двухсот метров.

Выход у меня был собственно только один: удирать, и как можно быстрее. Но я не мог заставить себя бросить еще живого Алыкчака. И тогда я решился попробовать снять парализующее действие разряда хотя бы на пару минут, чтобы успеть поговорить с Белым шаманом и задать ему один важный вопрос.

Я сел на пол в позе лотоса возле головы старика и положил свою правую ладонь ему на лоб, а левую — на темя. Затем выполнил процедуру антарабхавы, рассредоточения собственного «я» между тонкими планами, и достиг состояния просветленной медитации. Если бы в этот момент кто-нибудь заглянул в пещеру, увидел бы странную парочку, сильно смахивающую на обнявшиеся трупы. Более того, оторвать мои ладони от головы шамана сейчас не смогли бы и несколько человек! Для прямой перекачки энергии требовалось не просто наложение рук на входную и управляющую чакры, необходим был полный контакт на уровне клеточных мембран с синхронизацией всех трансмембранных каналов перехода[29].

Наконец возникло ощущение, словно голова шамана является продолжением моих рук, и тогда я мысленно открыл «задвижку» своего главного резервуара и позволил золотисто-розовому потоку Чи устремиться по вновь образованному пути в тело Алыкчака Тудегеша. Несколько секунд ничего не происходило, потом вдруг тело старика напряглось, глаза его открылись, а в следующий миг мои руки от его головы будто отбросила неведомая сила.

— Не смей тратить свою Чи! — голос Белого шамана, отраженный стенами грота, физически ударил по ушам.

Я невольно сморщился.

— Вам хорошо так говорить, Алыкчак-ака, а что мне было делать? Вы же не успели мне ничего толком объяснить…

— Теперь уже это неважно. Нет времени. У нас есть только один выход — передача опыта…

— Э-э, нет, уважаемый, ничего не выйдет. Однажды я попался на эту удочку, второй раз — не хочу!.. — Я решительно поднялся и меня сильно качнуло на стену. — Ух ты, ноги не держат?.. Здорово же я выдохся.

— Тем более! — Белый шаман поймал мой взгляд. — У нас нет вариантов. А с моими опытом и энергией у тебя будет реальный шанс уцелеть в схватке с черным мадхъя. Торопись!

Я попытался отвести взгляд и не смог. Старик держал меня крепко. Господи, ну чего они все от меня хотят?! Нашли Илью Муромца, блин! Рэмбо тонких планов!.. А с другой стороны, действительно, куда деваться? Нурия так и так от меня не отстанет, Тояну все равно ловить надо. А может, еще и этого Икэбитле придется укорачивать…

— Ладно, согласен, Алыкчак-ака, бир-ергэ тотын-ырга[30]!