Глава 2

Фиби стояла на крыльце еще долго после отъезда Уайатта, размышляя о груде дымящихся обломков, в которую превратился ее брак. Почему он не мог вместо всего этого принести домой рекламу собачьего питомника? Она бы лучше восприняла идею взять щенка, хотя, вероятно, и попыталась бы убедить его завести кошку – кошки требуют меньше внимания. Но Фиби была совершенно уверена, что ситуацию не спасет даже сотня щенков и котят, не говоря уже о ребенке, даже если она перезвонит ему прямо сейчас и скажет, что передумала. У нее возникло искушение хотя бы попробовать, просто чтобы вернуть крошечную искру надежды, которую она погасила в глазах Уайатта этим утром. Она забеспокоилась – что она увидит в них вечером, когда муж придет домой? Злость? Печаль? Или, хуже того, безразличие?

Но она не позвонит ему, она не передумает. Она все сделала правильно, для разнообразия высказавшись честно. Разве не так? Будь ее мать здесь, она бы тихо покачала головой и сказала, что не так должна поступать Хорошая Жена.

Фраза «Хорошая Жена» всегда звучала как имя собственное, когда ее произносила Кэрол. Большую часть своей юности Фиби внимала матери, которая проповедовала сомнительные истины о любви и браке, и никогда не задавала вопросов. Все они, однако, сводились к простой философии: чтобы быть Хорошей Женой, женщина должна заботиться о своем муже и любить его сильнее, чем она заботится о себе и любит себя.

Это, конечно, не значит, что нужно пренебрегать своим внешним видом. Есть очень длинный список ритуалов красоты, необходимых для того, чтобы Хорошая Жена соответствовала высоким стандартам мужа. Безупречные волосы, макияж и гардероб – обязательно. В случае Кэрол сюда же входил ежедневный прием слабительных и жесткий контроль порций еды для поддержки фигуры. Если бы мать увидела лишние десять фунтов на изящном теле Фиби, ее повседневные футболки и штаны для йоги, ее не накрашенное лицо и отросшие корни волос – крику было бы, как в малобюджетном фильме ужасов.

Хорошая Жена всегда знает свое место в семейной иерархии. Оно в самом низу: это идеальное место, чтобы поднять мужа и, обязательно, ребенка высоко над своей головой, никак не выказывая усталости. Если она чувствует, что тонет в дерьме под ногами, она радуется теплу и защищенности мира наверху. Хорошая Жена не мечтала бы раз и навсегда искоренить в муже желание усыновить ребенка после того, как провалились их попытки завести собственного. Она первая стала бы искать эти буклеты и сама удивила бы его этой идеей. Она бы не занималась самокопанием на тему отсутствия материнского инстинкта. Во-первых, Хорошие Жены не занимаются самокопанием. Во-вторых, Хорошие Жены – всегда Хорошие Матери.

Фиби задумалась, как вся эта история с Хорошей Женой работала в жизни Кэрол. Эта женщина всегда была безупречна и в отношении стиля, и в отношении ведения домашних дел. Все всегда было на своих местах. И Фиби, и ее отцу стоило только захотеть чего-то, как Кэрол через мгновение уже исполняла это.

Кэрол была всегда готова позаботиться о своей семье, никаких сомнений, и Фиби никогда не чувствовала недостатка материнской любви и внимания. Но еще она помнила, какой хрупкой она была, как дрожали ее руки, когда она думала, что никто не видит, как она бесконечно курила, видимо, пытаясь еще и так оградить себя от лишних калорий. Она пила. И несмотря на все свои попытки, она смогла родить только одного ребенка, пока проблемы с сердцем из-за всех этих сигарет, жутких диет и тщательно скрываемых стрессов не загнали ее в могилу раньше времени. Так что нет. Стремление быть Хорошей Женой не пошло Кэрол на пользу. Вообще-то оно убило ее. И не ее одну.

Отец женился еще трижды после Кэрол. Они не были злыми мачехами. Все были добрыми и красивыми, уважительно относились к Фиби, желали осчастливить ее отца, по крайней мере сначала. К сожалению, первая жена после Кэрол, Хелен, умерла через шесть месяцев. Дэниэл сказал, что это был инсульт, но он заблуждался, думая, что Фиби не в курсе того, что Хелен употребляла амфетамины и добивала их водкой. Через год была Ава, и она разбилась на машине накануне их второй годовщины. Кирстин, последняя жена, не умерла, но спустя три месяца добилась признания брака недействительным, и о ней ничего не было слышно, хотя, когда Фиби вбила ее имя на Facebook несколько лет назад, оказалось, что она работает экскурсоводом в Италии и выглядит совершенно счастливой. Фиби больше всего понравилась Кирстин. Ее храбрость дала ей иммунитет к смертельной колыбельной Хорошей Жены. Фиби было интересно, что она думает о скандале вокруг покойного бывшего мужа и чувствует ли она холодок от пули, выпущенной много лет назад.

Когда Фиби выходила замуж, она была настроена делать все иначе и отказывалась верить, что, если пожертвовать часть себя большому сильному мужчине, каким-то образом можно завоевать мир. Ее приоритетом была независимость, как финансовая, так и личная. Благодаря тому, что Уайатт вырос в более скромных условиях, он был приучен зарабатывать себе на хлеб, хорошо справлялся со своей индивидуальной практикой и ни разу не обращался к ней за деньгами. Фиби была рада самостоятельно оплачивать все развлечения. Путешествия, машины, шопинг, дом, красивая одежда. В конце концов, это был брак, а не бизнес-соглашение. Отец всегда считал, что долго это не продлится, особенно после смерти Ксавьера, но Фиби была только рада снова обмануть ожидания старика.

С Уайаттом было легко. Добродушие отличало его от альфа-самцов ее социального круга, и даже сама Фиби удивилась, что этого было достаточно, чтобы вызвать ее привязанность. Добродушие – и еще надежность, в которой он ни разу не заставил ее усомниться. Из-за этого жизнь с ним была комфортной, как пара любимых поношенных тапочек. К сожалению, это добродушие также делало ее слишком мягкой и мешало прислушиваться к своему внутреннему голосу, когда снова возникал вопрос о детях. Тут она становилась похожей на Кэрол.

Фиби пошла на кухню за бутылкой вина и отнесла ее, вместе с бокалом, на террасу. Было еще далеко до обычного времени, когда она вскрывала пробку, но обстоятельства оправдывали нарушение этого правила. Буклеты все еще плавали по бассейну – очевидно, он рассчитывал, что она их выловит. Она это сделает, но только чтобы потом поплавать. Со двора соседнего дома она слышала, как дети плещутся в своем бассейне и играют в Марко Поло. Тошнотворная монотонность их голосков, повторяющих одни и те же слова, убеждала ее в собственной правоте.

Она не встанет и не уйдет от этого шума. Достаточно мысли о том, что она может уйти в любой момент. В отличие от людей, которые вынуждены раздумывать о малейших налоговых вычетах, она свободна в своих действиях. Прямо сейчас она может поехать на педикюр или на массаж всего тела. Она может засесть за фильмы и посмотреть что-нибудь с меткой 18+, не деля ни с кем попкорн и подлокотники. Она может даже уложить чемоданы и уехать на месяц в незапланированное путешествие в любую точку мира, только иногда проверяя почту.

Конечно, она не будет этого делать. Свобода – это выбор не делать что-то в той же степени, как и выбор сделать это. Все необходимое у нее есть здесь. Кроме того, если она уедет надолго, человек в синей машине может, например, вломиться в дом и украсть что-то или поставить вокруг дома кучу камер и микрофонов.

Фиби задержалась на этой мысли о свободе и ее последствиях, прежде чем сделать большой глоток вина.

Интерлюдия

Каждое утро незадолго до того, как твой муж уйдет на работу, я жду момента, когда жалюзи на окне рядом с дверью качнутся и ты кинешь на улицу быстрый взгляд. Ты никогда не обманываешь мои ожидания. Это код, обозначающий начало нашего ежедневного ритуала. Это подтверждение: ты знаешь, что я никакой не курьер, и тебе любопытно, но, может, не настолько любопытно, чтобы выйти сюда и поговорить со мной или послать копов проверить мои документы. Ты задаешься вопросом, говорил ли обо мне еще кто-то с этой улицы – нет, не говорил. И, наверное, причина не только в том, что моя маскировка делает свое дело. Скорее всего, все думают, что кто-то другой уже проверил меня. Как это там называется, когда ты можешь просто убить кого-то при куче очевидцев, и никто не вызовет копов? Эффект свидетеля, кажется. Это, конечно, не убийство в парке, все не так ужасно, но ты понимаешь, о чем я.

Что-то подсказывает мне, что ты совсем не безразлична к этой ситуации. Думаю, тебя это может забавлять. Конечно, принимая во внимание новости о недавно почившем Дэниэле Нобле, у тебя есть все основания считать, что кто-то наблюдает за тобой. Кто бы мог предположить, что на протяжении всей своей карьеры, длившейся сорок лет – с процентами от недвижимости, венчурным капиталом и экзотическими машинами, – он постоянно запускал свои жадные руки под юбки несовершеннолетних девушек, каждая из которых теперь жаждет поделиться всеми неблаговидными подробностями? С такой бомбой тебе еще повезло, что журналисты не разбили лагерь на газоне перед твоим домом. Может, они так себя ведут только с магнатами индустрии развлечений. В любом случае, хорошо, что здесь тихо. Так лучше для моего дела.

Мне доставляет настоящее удовольствие это ритуальное общение по утрам, но я понимаю, что наше небольшое танго не начинается по-настоящему, пока твой муж не уедет. Потом я наблюдаю, как жалюзи периодически дергаются все утро, пока ты занята своей ежедневной рутиной – рутиной, которая редко выводит тебя на улицу, где на тебя можно было бы посмотреть, хотя я точно знаю, что ты выбираешься из дома раз или два в неделю. Даже отшельнице приходится выходить за продуктами, мне думается. Ты могла бы заказать их на дом, но, может, ты старомодна. Может, выходить из дома несколько раз в неделю и покупать мороженое с печеньем и каберне-совиньон, которые ты так любишь, – это твоя единственная возможность чувствовать себя нормальной. Да, я знаю, что ты покупаешь. Откуда знаю? Это не так жутко, как ты можешь подумать. Жутко на самом деле, сколько ты ешь. Серьезно – тебе стоило бы есть поменьше. Если сравнить с твоими старыми фотографиями в Сети, сейчас ты слегка обросла жирком. Не осуждаю. Просто это беспокоит. Я о тебе забочусь.