2.5. Один из чайных путей

Россия всегда стремилась наладить отношения со своим ближайшим соседом – Китаем. Были такие попытки в 1610 году и в 1666 году, но обе эти попытки не принесли сколь-нибудь заметных результатов.

Серьезная попытка установить дипломатические отношения между странами была предпринята уже в 1689 году, когда Ф. А. Головин по приказу Петра I отправился в Нерчинск на переговоры с китайскими послами. Те прибыли с несколькими отрядами войск и артиллерией. Было проведено девять совещаний, но стороны не могли прийти к соглашению. Китайцы начали угрожать, что прибегнут к оружию, если русский посол не примет их условий. Ф. А. Головину пришлось согласиться. Так, в августе 1689 года был России навязан и подписан Нерчинский договор, по которому восточная граница проходила по рекам Аргуни, Горбице и Яблоновому хребту. Также в договоре была решена судьба города Албазин и вместе с его падением к Китаю отошло целиком все русское Приамурье.

Это была большая потеря для России, но только в 1725 г., при Екатерине I на границу с Китаем было снаряжено посольство, которое возглавил Савва Лукич Рагузинский.

Дипломатическая миссия во главе С. Л. Рагузинским отправилась из Северной столицы 12 октября 1725 г. Обоз из 60 телег, преодолевая версту за верстой, провел в пути 10 месяцев и прибыл в пункт назначения 24 августа следующего года. Следует отметить, что каторжане, которые гнались на каторгу из европейской части России в читинский край, тратили на этот же путь два года.

Он тщательно готовился к встрече с китайскими послами, «решил на своем пути собрать дополнительные материалы, главным образом по границе и торговле, позволяющие ему с меньшими затруднениями вести переговоры и, в случае необоснованных требований со стороны китайских министров, противопоставить им веские мотивы для отклонения». Переговоры тянулись около семи месяцев: в Пекине было проведено более 30 совещаний. Рагузинский, несмотря на убеждение многих русских дипломатов в несговорчивости китайцев, верил, что «правдивыми доказательствами и умелым дипломатическим тактом» можно успешно закончить переговоры. Но, поняв, что в Пекине это сделать не удастся, Рагузинский предложил перенести переговоры на русско-китайскую границу. Здесь Савве Владиславичу, по воспоминаниям современников, пришлось действовать не только вескими убеждениями, но и деньгами и вооруженной силой. Трактат был заключен 20 августа 1727 года на реке Буре, отчего получил название Буринский. Так была определена южная граница, России. В частности, в договоре говорилось, следующее: «С северной стороны на речке Кяхте караульное строение Российской империи. С полуденной стороны на сошке Орогайте караульный знак Срединной империи. Между теми караулом и маяком землю разделить пополам. На средине первый знак разграничения поставить. И тут имеет обеих стран пограничное купечество быть».

После обмена трактатами, Савва Рагузинский выбрал место для постройки форпоста на реке Кяхта. За год были построены избы для купцов, гостиный двор и амбары для склада товара. В 1727 г., в 4-х километрах от форпоста была построена Троицкая крепость. Место строительства и крепости, и форпоста было выбрано Рагузинским неслучайно. Он боялся хитрости и коварства китайцев, которые могли отравить воду в реке, поэтому основатель искал реку, текущую не из Китая, а в Китай. Такой была лишь мелководная Кяхта.

Заслуга С. Л. Рагузинского заключалось в том, что он обозначил границы России в этом регионе, установил взаимовыгодную торговлю с Монголией и Китаем, основал военный форпост и главное – наладил связь с местным населением.

Примерно через год или два Кяхта стала местом меновой торговли русских и китайцев. Пограничный торг очень четко регламентировался, товар менялся исключительно на товар. Торговать пушниной, а это был самый ходовой и прибыльный бизнес, было привилегией казенных караванов. Но частным купцам приходила на помощь контрабанда, которая существенно подрывала государственную монополию. Со временем правительство поняло, что оно не в состоянии противостоять набирающему силу частному торговому капиталу.

Вторым по важности приграничной торговле был… ревень. В допеницилиновую эпоху это было эффективное лекарство по цене, примерно, 200 рублей за пуд. Спрос на ревень держался до 1840 года, после чего пошел на спад.

Несмотря на плодотворную торговлю и тесные отношения, китайцы и русские были не прочь друг друга «облапошить». Так, каждый китаец имел весы трех видов: для взвешивания продаваемого, для покупаемого, одни – верные, для тех, кто не поддавался на обман. Вместо ветчины китайцы зачастую продавали кусок дерева, обтянутый кожей. Но и наши купцы тоже были не промах. Они зачастую выдавали за белых песцов мангазейских зайцев, пришивали белым зайцам песцовые хвосты, зашивали в лапки пушных зверей, продаваемых на вес, свинец.

Разговор велся на ломаном русском. Это можно понять, узнав быт китайского торгового города Маймачен (ближайший к Кяхте город с китайской стороны). Только что поселившийся там купец не имел права торговать год, который посвящался тщательному изучению русского языка. Это делалось для того, чтобы русским купцам не было нужды учить китайский. Ведь, овладев языком, они могли узнать тайны китайской торговли.

Но вернемся к торговым путям, которые связывают континенты, государства и народы. Каждый путь имеет значение в свое время. Но изменяются условия торговли, открываются новые, более выгодные пути, и пути старинные пустеют, торговля переходит в другие места. История представляет нам очень много примеров такого изменения в торговых путях, сначала – процветания, потом упадка. Таково было процветание северной Ганзы, так пала Венеция и итальянские города от изменения путей восточной и индийской торговли. Так рушилось торговое значение фламандских городов. Подобные перевороты совершались не вдруг и не внезапно, пути пустеют постепенно, торговля чахнет, чувствуется застой. Это болезненное состояние может продлиться очень долго, особенно если торговлю поддерживают разнообразными и существенными мерками.

Такого рода перелом угрожал и кяхтинской торговле. Стоит только проследить ее историю, чтобы убедиться, до какой степени ложные начала торговли и торговой политики, не согласующиеся с новыми потребностями, обрушиваются вредными последствиями на саму торговлю. Кяхтинская торговля, носившая в себе с самого начала строгий монопольный характер, необходимо должна была прийти к тем же результатам.

Но вернемся к торговым путям, которые связывают континенты, государства и народы. Каждый путь имеет значение в свое время. Но изменяются условия торговли, открываются новые, более выгодные пути, и пути старинные пустеют, торговля переходит в другие места. История представляет нам очень много примеров такого изменения в торговых путях, сначала – процветания, потом упадка. Таково было процветание северной Ганзы, так пали Венеция и другие итальянские города от изменения путей восточной и индийской торговли. Так рушилось торговое значение фламандских городов. Подобные перевороты совершались не вдруг и не внезапно, пути пустеют постепенно, торговля чахнет, чувствуется застой. Это болезненное состояние может продлиться очень долго, особенно если торговлю поддерживают разнообразными и существенными мерами.

Такого рода перелом давно уже угрожал кяхтинской торговле. Стоит проследить за ходом истории, чтобы убедиться, до какой степени ложные начала торговли и торговой политики, не согласующиеся с новыми потребностями, обрушиваются вредными последствиями на саму торговлю. Кяхтинская торговля, носившая в себе с самого начала строгий монопольный характер, необходимо должна была прийти к тем же результатам.

Рис. 42. Чайный двор в г. Кяхта – XVIII в.

Оставаясь до середины XVIII в. монополией казны, она не принесла казне ожидаемых выгод. Частная торговля подвергалась беспрерывным притеснениям ради ограждения казны и казенных караванов, которые между тем не давали прибыли, потому что, несмотря на строгие меры правительства, частные люди прибегали к контрабанде и соперничали с казной. Идея Петра I о передаче китайской торговли в частные руки осуществилась при Екатерине II, которая отменила ход казенных караванов и предоставила всю торговлю частным людям.

До середины XVII в. Россия не была знакома с чаем и не имела никаких отношений с Китаем. После того как чай был признан основным напитком, возникла необходимость торговли с Китаем и строительства приграничного города Кяхта.