Книги

Долгая дорога к маме

22
18
20
22
24
26
28
30
Люблю воинственную живость Потешных Марсовых полей, Пехотных ратей и коней Однообразную игривость, В их стройно зыблемом строю Лоскутья сих знамен победных, Сиянье шапок этих медных, Насквозь простреленных в бою.

К концу девятнадцатого века исчезла воинственная живость, шелест знамен и сиянье касок. Через Марсово поле прошла Садовая улица, а затем мост соединил его с Петроградской стороной. На поле устраивались народные гуляния, ставили временные театрики, балаганы, а зимой — горки. Летом Марсово поле было огромным пыльным пустырем, который народ прозвал «Петербургской Сахарой», а осенью и весной его покрывал слой грязи. В 1917-19 годах здесь появился мемориал «Борцам революции», и Марсово поле (до 1940 года — площадь Жертв Революции) стало похоже на то, каким мы привыкли его видеть.

Удивительно, что теперь, в двадцать первом веке, каждый год в чьей-то горячей голове появляется идея превратить Марсово поле в нечто новое. Кому-то хочется, чтобы там проводились увеселительные мероприятия, кому-то нужен каток, кто-то предлагает построить гостиницу, ну, а в связи с пробками, которые стали на наших улицах обычными, появилась мысль сделать там парковку машин.

Мало ли таких горячих голов и глупостей, которые рождаются в них? Впрочем, мы знаем, что некоторые глупости воплощаются в жизнь.

Совсем недавно прочитал в газете «Совершенно секретно» статью Воронова о новых дворянах. Приведу выдержку из этой статьи:

«Когда же в 1991 году в Кремле сменилась власть, мало кому известно, что тогда в тиши высоких кабинетов всерьез прорабатывался вопрос о реставрации монархии. Тогда же развернулись и смотрины всевозможных царских домов в эмиграции. А где монархия, даже виртуальная, там и дворянство со своими привилегиями. И ярмарка тщеславия с обилием разворотливых граждан, понимающих, что это достаточно прибыльный бизнес.

Это выглядело баловством, пока в «дворянскую игру» не вступили люди в таких чинах и званиях, что обвинить их в легкомыслии и слабоумии нельзя. Получают же соискатели дворянство чаще всего через пожалование Марией Владимировной (внучка великого князя Кирилла Владимировича, двоюродного брата последнего императора Николая 11) «императорских орденов» — Святой Анны и Святителя Николая Чудотворца. Высшая бюрократия российской Федерации в массовом порядке стала получать ордена от Ее Императорского Высочества. Если верить официальному сайту «Российского Императорского Дома», среди кавалеров из числа высокопоставленных российских чиновников — генерал-полковник В.Л. Манилов, начальник Генштаба А. Квашнин, его первый заместитель Ю. Балуевский, начальник ГРУ В. Корабельников, генерал Г. Трошев, губернатор Московской области Б. Громов, генералы В. Азаров, С. Кизюк, В. Герасимов, С. Макаров, А. Кирилин, М. Кожевников, И. Бабичев. Даже бывший начальник службы безопасности президента генерал Александр Васильевич Коржаков — и тот от искуса не удержался: обрел дворянство «по Всемилостивейше пожалованному ордену Св. Николая Чудотворца 1-й степени».

Да что там генералы, процесс «дворянизации» охватил широкие массы и рядовые стали дворянами.

Кавалером «Анны на шее» стал уроженец села Бандурово Гайворонского района Кировоградской области вице-премьер Дмитрий Козак. Но самое интересное награждение состоялось 12 мая 2009 года, когда Мария Владимировна вручила грамоту и возложила знак ордена Св. Анны 1-й степени на главу администрации президента России Сергея Нарышкина. И действо это произошло в Кремле, в здании администрации президента Российской Федерации.

Перечень новых дворян длинен, всех не перечислишь здесь, да и смысла нет. Простолюдинов в тех наградных списках мы не увидим. В основном это государственные служащие высоких рангов. Дворянство — это сословие, в котором права, свободы и обязанности передаются по наследству. Но по Конституции России никаких сословий у нас нет, все равны.

Но ведь кто-то с упорством составляет наградные списки. Не может же Мария Владимировна, обитающая в Мадриде и Сен-Бриаке, знать всех этих генералов — армейских, чекистских, штатских.

Похоже, что они сами себя выдвигают, сами, по сути, и награждают, выпрашивая псевдодворянство. А Марии Владимировне остается лишь право подписи».

Слышал я и такое мнение, что новые дворяне не случайно Марсовым полем интересуются. Наберется у нас достаточно дворян, и поставят они во главе государства царя. Ну а где царю жить? Конечно, в Петербурге. Зимний дворец уже не вернешь. Зато на Марсовом поле места много, можно новый дворец построить. А уж окружение дворца — лучше не надо, все рядом: Нева, Летний сад, Михайловский, Мраморный дворец, Спас-на-Крови, Дворцовая площадь. И простор! Только сделай красивую ограду, как у Константиновского дворца в Стрельне. Одно мешает, могилы «жертв революции» в центре поля с факелом пламени.

Не по заданию ли отдельных новодворян постоянно нагнетаются страсти и толки о мемориале? Не плата ли это за ордена и звания от «императорского дома»? Фантастично, но чем черт не шутит…

Старые власти, не советские, а еще царские, не раз думали, как преобразовать Марсово поле — «Петербургскую Сахару». Разумеется, о кладбище они не помышляли. Один из проектов предлагал строительство здания государственной Думы. Другой — Дворца правосудия. Но на замыслы времени не хватило. Преходящие изменения не в счет: иногда здесь ресторан открывали, однажды даже соорудили помещение для панорамы «Севастопольская оборона», правда, ее быстро увезли в Севастополь. Одним словом, до семнадцатого года ничего постоянного на этом пустыре так и не появилось.

Февральская революция прошла, если судить по сегодняшней информации, без больших жертв. Цифры разные, объективных источников не найти, да и то сказать, кто эти жертвы подсчитывал… Однако где-то вычитал, будто погибла в Петрограде тысяча триста двадцать человек. Кого-то родственники похоронили на кладбищах. А вот у ста восьмидесяти человек, видимо, не оказалось ни родных, ни близких, которые бы о них позаботились. Что это были за люди? Почти сто лет прошло, но так никто и не выяснил их имена. Скорее всего, случайные люди, которые в ненужное время оказались в ненужном месте. Кто-то приехал в столицу из деревни или какого-другого места великой империи, искать их было некому…

Так и пролежали эти горемыки почти месяц на улице, никем не востребованные. Были и морозы, были и оттепели, пошел от них душок нехороший и вообще — где это видано, чтобы мертвецы незахороненные в городе лежали. И тут новым властям — нет, еще не большевикам, Временному правительству — пришла в голову идея захоронить их вместе, как жертв царизма. Была создана специальная погребальная комиссия во главе с А.М. Горьким. Говорят, он и спас Дворцовую площадь от того, чтобы стать ей кладбищенской, хоронить решили на пустыре, то есть на Марсовом поле.

Похороны проходили при огромном стечении народа, и каждый гроб, опущенный в землю, сопровождался залпом с Петропавловки.

«Я видел Марсово поле, — писал будущий нобелевский лауреат Иван Бунин, — на котором только что совершили, как некое традиционное жертвоприношение революции, комедию похорон будто бы павших за свободу героев. Что нужды, что это было, собственно, издевательство над мертвыми, что они были лишены честного христианского погребения, заколочены в гроба почему-то красные и противоестественно закопаны в самом центре города живых! Комедию проделали с полным легкомыслием и, оскорбив прах никому не ведомых покойников высокопарным красноречием, из края в край изрыли и истоптали великолепную площадь, обезобразив ее буграми, натыкали на ней высоких голых шестов в длиннейших и узких черных тряпках и зачем-то огородили ее дощатыми заборами, на скорую руку сколоченными, и мерзкими не менее шестов своей дикарской простотой».

В России законодательством было определено, что кладбища в городах должны устраиваться на расстоянии не менее ста саженей от последнего жилья. Правда и то, что города разрастаются быстро, и кладбища оказываются среди жилых массивов, но это уже другая история. Вот что произошло в центре города: на Марсовом поле устроили групповое захоронение, братскую могилу. Но люди, похороненные в ней, умерли не за общее дело, как братья.

Меж тем в 1917–1919 известный архитектор И.А. Фомин спланировал здесь партерный сад, другой не менее известный архитектор создал мемориал из серого и розового гранита, а также в работе над этим памятником принимали участие известные художники Конашевич и Тырса. Надписи сочинил нарком Луначарский.