Шура решила смягчить бестактность сестры:

— Тонечка, погоди, рановато еще об этом думать, — и, уже обращаясь к Нине, мягко и тактично спросила:

— Нина, а что вдруг так срочно женитьба понадобилась? Может, случилось что?

— Что именно? — уже с вызовом ответила Нина.

— Ну, как бы тебе это объяснить, — замялась Шура.

Тоня снова врезалась в наметившуюся склоку.

— Чего же тут непонятного? Ты не беременна?

— С чего ты это взяла? — на щеках Нины выступил лихорадочный румянец.

— С того, что я постарше тебя буду, и хорошо знаю, как это бывает…

Нина немного помолчала, оглядела всех внимательно, но отвечать сестре не стала. Ответила матери с отцом.

— Конечно, если бы я сказала, что беременна, вы бы согласились с нашей женитьбой, я уверена в этом. Но я не хочу врать. Я не только не беременна, но за эти три года мы не позволили себе даже близости. Мы любим друг друга, и вы знаете об этом. Мы могли бы расписаться тайком, никого не спрашивая, но не хотим начинать свою жизнь с обмана и взаимных обид…

Все молчали, сестры переглядывались, мать уже не вытирала глаза платком, а как-то гордо и торжествующе смотрела на отца, словно говорила:

«А я о чем тебе говорила! Это ведь наша Нина!»

Тоня вновь решила высказаться.

— Нина, тебе учиться надо… Радуйся, что у тебя есть такая возможность…

— Тоня, опять ты свое, — попытались ее одернуть.

— Пусть Мишка хотя бы институт закончит, — не унималась Тоня, — будет хоть на что жить, и чем задницу прикрыть…

— А может, сначала пусть докторскую защитит? — ехидно отозвалась Катя.

Галя, до сих пор не сказавшая ни слова, только вздохнула:

— Мое замужество ничего хорошего мне не принесло, кроме муки. А ты еще жизни не видела, и уже хочешь хомут на себя надеть…