Я встала и направилась в просторный санузел. Сенат явно не верил утверждению, будто лишения полезны для души, но самое главное состояло в том, что среди этого мраморно-золоченого великолепия ощущалось спокойствие. Я сняла полотенце, накрученное на голову, и поморщилась, глядя на результат. Пришлось купить менее яркий оттенок, чем хотелось, поскольку в аптеке аэропорта был довольно скудный выбор краски. Получился не настоящий баклажанный, скорее черный с фиолетовым отливом.

«Надеюсь, станет поярче, когда подсохнет. Очень может быть, что мне предстоит последний бой. Хотелось бы выглядеть как можно эффектнее».

Я промыла и расчесала короткие волосы, а потом вернулась в салон.

— Не могла бы ты оставить эту манеру? — Голос Луи Сезара звучал, по обыкновению, ровно, однако палец непрерывно постукивал по стенке стакана.

— Какую манеру?

Я похлопала себя по карманам куртки в поисках особенных самокруток, изготовленных для меня Клэр. Она прекрасно разбиралась в травах. Ее отвары, как и алкоголь, не особенно на меня действовали, но самокрутки несколько успокаивали. Сейчас мне требовалось все, что только было под рукой, если я не желала вцепиться напарнику в глотку.

— Перебивать меня на середине фразы. Мне хотелось бы закончить предложение.

— Ты ведь уже закончил.

Я закурила и улыбнулась, ощутив, как знакомая дымка заволакивает разум. Благодать! Через миг разозленный вампир вырвал у меня изо рта косячок и раздавил его в крошки.

— Мне нужна сейчас твоя голова, нормальная, ясная и способная мыслить! — успел сообщить он, прежде чем я отправила его в полет по всему проходу.

Встревоженный стюард высунулся из-за занавески, отделявшей салон от бортовой кухни, однако быстренько спрятался назад. Луи Сезар вскочил на ноги, а я закурила новый косячок.

— Только тронь еще раз мою травку, и я сообщу папочке, что миссия была провалена в самом начале.

Я увидела, как он поморщился при упоминании Мирчи, и улыбнулась. Французу была ненавистна мысль о том, что у главы семейства имелось такое грязное пятно на репутации. Наверное, он думал, что это позорило и его.

— Как я уже говорила, нам нечего утруждать себя поисками дяди Драко. Он сам довольно скоро нас найдет.

— Не называй его так! — Луи Сезар с каждым мигом делался все более раздраженным.

— Как? Дядей? — Я пожала плечами. — А почему нет? Это же правда. — Я выпустила дым в его сторону, наблюдая за тем, как вампир силился удержаться от замечания. — Да-да, все они — мои дражайшие безумные родственники. Драко — маньяк-убийца, Раду — манерный психопат и дорогой трусоватый папочка, отправивший нас разбираться с проблемой, на решение которой у него самого не хватает духу. — Я улыбнулась, сознательно провоцируя француза. — Только представь! На самом-то деле нормальная здесь одна я. Вроде той блондиночки из «Семейки монстров».

На этот раз я была готова, когда Луи Сезар кинулся на меня. Я хотела драки, нуждалась в ней после такого дня, а он оказался единственной подходящей добычей. Еще этот красавчик, как я сейчас же выяснила, быстро учился. Те удары, которые заставали его врасплох в прошлый раз, сейчас он с легкостью парировал, вынуждая меня изо всех сил импровизировать. Вампиру мгновенно удалось прижать мои руки к бокам. При этом он придвинулся ко мне вплотную. До сих пор я не ощущала на себе всей его силы, но сейчас у меня на коже потрескивала чужая энергия, столкнувшаяся с моей. Я попыталась заехать французу коленом по чувствительному месту, но он блокировал удар бедром и тяжело вдавил меня в дверь уборной.

Драка зашла в тупик. Я не могла вырваться из хватки Луи Сезара, зато он не мог воспользоваться своим преимуществом, поскольку рисковал при этом выпустить меня. Вампир часто дышал, и я на секунду обрадовалась тому, что сумела его хотя бы измотать.

Затем прикосновение этой широченной груди, прижавшейся к моей, породило во мне совершенно новые эмоции. Все тело напряглось, дыхание участилось, соски затвердели. Я задрожала, охваченная яростью и возбуждением, и посмотрела вампиру прямо в лицо, на котором отражалось то же изумление, какое ощущала я сама.

Хватка Луи Сезара усилилась, и удары сердца начали отдаваться у меня в ушах. Я не привыкла сталкиваться с кем-то настолько сильнее себя, что не было никакой надежды освободиться. Инстинкт «дерись или беги» сработал. Несмотря на неожиданно возникшее влечение, мне пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы прижаться к французу.