Луи Сезар, кажется, пришел к тому же выводу, сорвал крышку с ближайшего бочонка, обхватил меня за талию и побежал. Тяжкие удары обрушивались на импровизированный щит. У нас за спиной взрывались все новые бочки. Пламя от предыдущей охватывало следующую, стоявшую в том же ряду. Странные багровые тени тянулись к нам своими пальцами, хватали за пятки, когда мы почти летели к дверям погреба.
Я всматривалась в пол, искала Раду, но не увидела его.
«Наверное, дядю и впрямь не так просто убить, как и прочих членов нашего семейства», — подумала я, когда Луи Сезар захлопнул за нами тяжелую дубовую дверь, которую сотрясали взрывы, громыхавшие по другую сторону.
Мы стояли, тяжело дыша, привалившись к закопченной стене, едва живые, понимали, что надо убраться подальше от опасного места, но были слишком измотаны, чтобы сдвинуться хотя бы на шаг. Все завертелось передо мной, когда я оглянулась по сторонам, высматривая очередную опасность, очередную угрозу.
Но я увидела лишь гневные бирюзовые глаза, глядящие на меня из темного лестничного пролета.
— Дорина! Что ты сделала с моим вином?!
Где-то справа от меня раздался непонятный рокот. Я повернула голову и замерла, глядя во все глаза. Передо мной предстало самое странное зрелище этого весьма странного дня. Я уже падала, когда увидела Луи Сезара. Он стоял, привалившись к двери, голый и окровавленный, и хохотал.
Глава 24
Прошло два дня, а мы все еще ссорились по поводу вина. Мы с Раду направлялись на поминки по Бенни. Собралась настоящая толпа, но это мероприятие все равно было устроено в его разгромленной конторе, поскольку в складском помещении пока еще зияли огромные дыры. Последние амулеты иллюзии из заначки Бенни были использованы для того, чтобы у посторонних наблюдателей не возникало вопросов, почему столько народу валом валит в тесный проулок перед складом.
Я наблюдала за почтовым фургоном, который выглядел вполне заурядно. Он внезапно свернул влево и проехал через главные ворота.
«Интересно, что это такое огромное потребовалось прятать аж в грузовике?» — лениво подумала я.
Задаваться подобными вопросами все равно было интереснее, чем выслушивать хныканье Раду, которому пришлось купить бутылку вина, причем куда менее выдержанного, поскольку его личные запасы были полностью уничтожены.
А затем я увидела, как по улице размашисто шел кто-то явно знакомый. Полы его плаща хлопали по ногам, обутым в сапоги. Последние лучи солнечного света все еще играли над Вегасом, сверкающим неоновыми огнями, поэтому голова человека была закрыта капюшоном, но это не имело значения. Я узнала бы походку Мирчи из тысячи. Меня вдруг охватила внезапная паника, не поддающаяся доводам разума, проникающая до кишок.
— Даже не думай об этом. — Я сама не заметила, что повернула в другую сторону, пока Раду не схватил меня за плечо.
— Мне кажется, спасение чьей-то жизни не означает списания старых долгов.
— Ни в коем случае, особенно когда при оказании помощи тебе удалось уничтожить винный цех и разнести дом этого кого-то.
— С домом мне помогли.
Раду засопел и потащил меня в контору. В коридоре застрял великан с длинной бородой, которая дымным облаком растекалась у него по груди. Я решила, что это он, скорее всего, и приехал в почтовом фургоне. На поминки уже собралась пара дюжин троллей, несколько типов явно из числа оборотней, судя по тем звукам, которые они издавали, и черт его знает сколько демонов низшего ранга. Я пробормотала слова сочувствия Ольге, которая казалась настоящей императрицей в черном атласе и под вуалью, а потом направилась в относительно безопасную маленькую кухню.
Она была сплошь заставлена какой-то едой, которую я не стала рассматривать слишком уж внимательно, и бочками с пивом, громоздившимися до самого потолка. Бутылка, купленная Раду, совершенно терялась на фоне подобного изобилия. Какой-нибудь тролль запросто мог бы осушить ее одним глотком. Но я все равно старательно искала штопор, когда эту самую бутылку кто-то вынул у меня из рук.
— Ты пропустишь поминальную речь. — Обволакивающий голос был полон обожания.