«Ладно, умение вести дискуссию никогда мне не давалось».

— Ты тоже, — сказала я и бросилась в атаку.

Я поднырнула под королевским мечом, нацелилась прямо на яремную вену негодяя, вложила в это движение все свое проворство, какое имела, и сомкнула пальцы на неожиданно теплой коже его шеи. Но дальше я двинуться не успела. Что-то странное, похожее на лезвие ледяного ножа, коснулось меня, соскользнуло вдоль позвоночника. Эльф забрал у меня проворство, силу. Он как будто отсек одним махом все мои чувства. Я ничего не видела, не слышала, не осязала.

Исчезло все, не считая ледяной тошноты и горького страха.

Затем чувства вернулись, и стало еще хуже. Боль была такая, словно тысячи крошечных ледяных осколков разом впились в меня. Горло сжалось, когда на нем сомкнулась рука эльфа. Он не пытался меня удушить, даже не давил, но впечатление было такое, как будто меня лишил дыхания лед, набившийся в глотку. Глаза подтверждали, что на шее ничего нет, но горло онемело и стиснулось. Доступ кислорода прекратился.

— Хочешь сразиться со мной? — Голос был жесткий, лишенный выражения, словно корочка льда на холодной черной воде. — Отлично.

Руки эльфа едва ощутимо коснулись моей блузки, но мне показалось, что он запустил пальцы прямо в грудную клетку. Они не царапали и не раздирали, как когти дикого зверя, а медленно проникали дуновением зимы, отнимали краски и тепло жизни. Легкие замерзли. Кровь замедлила бег, превращаясь в вязкую заледенелую жижу. Призрачное прикосновение распространилось по всему телу, обжигало сухим льдом, заползало в такие глубины, о существовании которых я даже не подозревала. Мороз прошел по спине, лед коркой покрыл сердце.

Я упала. Кости завибрировали от удара, когда я коснулась земли. На ней уже не было грязи. Почва под толстым слоем льда сделалась твердой как скала. Замерзшая земля заискрилась под пальцами белыми кристаллами, когда моя рука беспомощно упала рядом с головой. Я лишь вяло изумилась тому, что она не разбилась от удара, как стеклянная. Из-за боли и нехватки воздуха сознание начало ускользать от меня.

— Сварестри повелевают всеми четырьмя стихиями. — Эльф ударом ноги перевернул меня на спину, затем присел рядом на корточки. — Ты знаешь, дампир, о чем идет речь? Полагаю, с водой в одном ее состоянии ты уже хорошо познакомилась. Перейдем к следующей стихии?

Боль за долю секунды сменилась, из леденящей стала племенной. Там, где все было замороженным, теперь бурлил кипяток. Я поперхнулась, когда невидимая ладонь, сжимавшая мне горло, исчезла и в легкие хлынул раскаленный воздух. Эльф беспристрастным оловянным взглядом естествоиспытателя наблюдал за тем, как я выгибалась дугой от нестерпимой боли. Мое тело, охваченное огнем, напряглось как натянутая тетива. Пламя пожирало мои нервные окончания. Боль не притуплялась, становилась лишь сильнее, с каждой секундой делалась все невыносимее. Под конец мне показалось, что кости вздыбились и проткнули тело насквозь.

Лед у меня под головой растаял, и лужа начала исходить паром. Сам воздух будто обратился в пламя, в бурлящую массу молний, завязанных узлами. Меня удивило, что кожа все-таки осталась цела. Ведь ощущение было такое, как будто кровь в венах действительно кипела. Эльф снова коснулся меня рукой, но если в прошлый раз прикосновение было ледяным, то теперь стало огненным. Блуза на мне потемнела, словно ткань передержали под горячим утюгом. Я ощутила, как тело под одеждой пошло волдырями.

Затем все кончилось так же внезапно, как началось. Я рухнула на землю и расплескала лужу кипятка. Плоть вздрагивала от каждого удара сердца, любой вдох обжигал легкие. Я задыхалась от острого запаха, который исходил от подола блузы, дымившейся, как только что задутая свеча. Эльф убрал руку и сел на пятки. Часть блузы выгорела, обнажив красный блестящий ожог, начинавшийся под грудью и заканчивающийся у пупка. Я не сразу поняла, что такого знакомого в его очертаниях. На мне клеймом полыхал отпечаток ладони с длинными пальцами.

— Если бы я тебя не защищал, то ты уже была бы мертва, — заявил эльф. — Но у нас ведь остались еще две стихии.

На этот раз он не трогал меня, но что-то стиснуло горло. Я скребла руками по горячему песку под собой, но у меня не было сил дотянуться до собственной шеи. Ухватиться за спасительную соломинку, окажись она рядом, я тоже не смогла бы. Я кусала воздух, словно надеясь вырвать из него кусок, но ничего не помогало.

«Сколько всего надо сделать! Бороться, глотнуть воздуха, попросить пощады...»

Эльф как будто услышал мою последнюю мысль, наклонился надо мной и посмотрел прямо в глаза.

— Если хочешь спасти свою жизнь, то скажи мне, где искать ведьму.

Удушающая хватка ослабла. Я могла дышать, но мои легкие, кажется, забыли, как это делается. Эльф дождался, пока я откашляюсь и отдышусь.

— Нечего сказать? — Я смотрела на него, слишком измученная, чтобы выразить взглядом хотя бы злость. Каждый вдох сопровождался беспомощным всхлипом, но я ничего не ответила, пожалела только, что в пересохшем рту не осталось слюны, чтобы плюнуть в мучителя.

Затем я поняла, что веселье еще не окончено, потому что легкие у меня начали раздуваться сверх возможных пределов. В груди будто застряли два воздушных шара, которые уже надуты до отказа, но все равно продолжают увеличиваться. Еще немного, и они лопнут, просто не смогут вместить столько воздуха. Глаза саднило, я никак не могла сдержать дикую дрожь. Зрение начало покидать меня. В мозгу вопил какой-то высокий нечеловеческий голос, не имевший ни начала, ни конца, — вибрация невыносимой боли.