— Но вы сами, Лилар, — возразила Хрийз, — вы же прошли такую инициацию, я же вижу! У вас не Свет, но все же!

— Поэтому я знаю, о чем говорю. И не советую. Вам хватит вашей стихии, госпожа, поверьте мне.

— Да я как-то… не собиралась… — растерянно выговорила Хрийз.

— Правильно не собираетесь. Сначала необходимо окрепнуть…

Девушка кивнула. Слушала, как Лилар рассказывает о Белодаре, и почти видела крутые улочки и дома из белого камня, центральную площадь, Вершину Света — огромную стройную башню со шпилем выше неба… По словам Лилар, на вершине шпиля открывался портал в междумирье, но не всякий раз, а в момент инициации. Три колонны, заряженных изначальными силами — Тьмой, Светом и Сумраком, смыкались над головой в подобие купола. Если встать в центр, все три силы пройдут сквозь тебя последовательно и задержится только та, к которой ты уже имеешь природную склонность. Если Свет, остаешься в храме и народ празднует твое новое рождение. Если две другие, тебя выбрасывает в портал и уж там, на Грани, — как повезет. Раньше неправильно избранные погибали, изливая силу в пространство Белодара и тем самым уравновешивая переполненный Светом город. Сейчас, по имперским законам, подобное не просто запрещено, на Грани рядом дежурит патруль, чтобы помочь всем, кого отторгает Свет, уйти без серьезных потерь…

Правильных горцев подобное обижает до глубины души. Им ведь приходится терпеть неумерших как стабилизаторов их неуемного Света, стремящегося подмять под себя весь Третий мир.

Под негромкий голос Лилар Хрийз незаметно начала поклевывать носом. Сказалась бессонная ночь. Теперь веки слипались сами, и уже трудно было разобрать, где рассказ, а где пригрезившийся Город Света и тонкий шпиль его храма, пронзающий зеленовато-синие небеса.

— … Пойдемте, госпожа, — рука Лилар на плече. — Пойдемте, пора!

Хрийз мотнула головой, возвращаясь в реальность. Потерла лицо ладонями. Заснула, надо же. Лилар ловко и быстро причесала ей волосы, заплела в косу. Волосы по краям начали завиваться крупными локонами, отчего кончик косы превращался в этакую разлапистую морскую звезду с лучами во все стороны. Такого раньше никогда не было. Но, справедливости ради, Хрийз никогда раньше не отращивала волосы подобной длины. Здесь, в этом мире, короткая стрижка означала только одно — проблемы с законом. Поэтому плети косу и радуйся, что она отросла так быстро…

На Совете говорили о вещах, очень далеких от разумения. Хрийз честно слушала, но вникнуть даже не пыталась. Ей жутко, до изумления, хотелось спать, больших трудов стоило держать глаза открытыми и давить зевки в самом их зародыше. Палило стыдом от того, что все это видят. Попробуй-ка скрой что-нибудь от высшего мага! Девушке казалось, что все на нее смотрят. Обсуждают насущные проблемы, а смотрят на нее и смотрят с осуждением. Хоть сквозь пол провались под их взглядами. Но пол крепок. Захочешь провалиться, не сможешь, и снова позор.

В очередной раз зашумело в ушах, повело голову, глаза закрылись. Хрийз увидела Сосновую Бухту словно бы Яшкиными глазами — с высоты. Сияющий в ледяной зимней ночи город, стянутый спящей до поры вражеской сетью. Чудовищное плетение, испоганившее защитный флер, никуда не делось. Собственная ответная сеть из стихии Жизни не помогла. Впрочем, в любом случае она не было быстрым решением, требовалось время, значительное, чтобы хотя бы слегка ослабить удавку, не говоря уже о том, чтобы ее разорвать.

Нити паутины уходили к Алой Цитадели, питались от нее, возвращали ей же собранное. И пусть паутина была сейчас не так активна, как тогда, с Флером Девяти, но она жила, она сосала город, она работала на врага. Чем-то последняя Опора Третерумка напоминала Вершину Света из рассказов Лилар и книг о Небесном Крае, но определить это сходство Хрийз не сумела. В конечном счете, храм Белодара — артефакт Света, и он может убить неосторожного, а может, не убить. Да, он нарушал естественный магический фон, но не требовал бесконечных жертв, он мог существовать — и существовал! — без ежедневных смертей, ему не надо было жрать, чтобы выжить. Ни одной истощенной в хлам души на счету Вершины Света не было никогда.

Алая же Цитадель отравляла мир одним своим существованием. Она впивалась в живых бесконечными ненасытными щупальцами и пила из них жизненную силу, она жила, чтобы жрать, и жрала, чтобы жить, и остановить этот замкнутый цикл можно было, только уничтожив полностью его носителя. «А ведь ее подстегнула еще и моя инициация, — внезапно осознала Хрийз. — Корма стало больше, она начала жрать больше…»

Девушка встала, подошла к окну, не слыша, как стихают разговоры, не чувствуя на себе удивленных взглядов, не думая ни об этикете, ни о правилах вежливости, ни о чем, кроме того, что срочно, вот прямо сейчас, необходимо посмотреть на проклятую Опору собственными глазами — через окно.

Окно дышало холодом, снаружи лютовал мороз. Городское освещение поджигало лед бухты изнутри синим, оранжевым и зеленым рисунком. Хрийз подумала, что так и не побывала в подводной части города, Гралнчь Нагурн обещал устроить экскурсию, но не сложилось. Где он теперь… Девушка вздохнула, обрывая ненужную мысль. Где бы он ни был, он не рядом, причем по собственному выбору, что бы там ни говорила Юфи. И не о нем сейчас надо думать.

Алая Цитадель в магическом спектре — подавляла. В физическом мире от нее остались одни руины, но в магических плоскостях она прорастала на Г рань, отгрызая себе все новые и новые пространства. Девушка вспомнила, как били по оголенным нервам ауры неумерших, едва она только научилась их определять. Какие же детские глупости, неумерший — проводник стихии Смерти, он служит миру так же, как любой другой стихийный маг-хранитель, он — свое, родное, живое, сколько бы неумершие ни говорили о себе иначе. Неумерший пьет кровь, но не трогает душу, наоборот, помогает душе пройти по Г рани с минимальными потерями. А это чудовищное сооружение было гигантской пиявкой, пожирающей саму основу мира.

— Ее надо уничтожить! — выдохнула Хрийз, забывшись. — Пока мы еще живы!

В зале Совета поднялся ропот, и кто-то обронил слово про Хрийзтему Старшую, что вот, достойная у нее родственница появилась, и перекрывая голоса, сказал старый князь:

— Нельзя.

— Почему? — горячо спросила Хрийз. — Она крепнет с каждым днем! Становится сильнее. Промедлим, вообще ничего с ней сделать не сможем!