— Он самый, — сурово подтвердила она.
— Сдаюсь, — он слегка развел ладони, усмехаясь в усы.
Хрийз обхватила себя за плечи. Она не могла описать свои чувства словами, сама не понимала, что с нею. И что с ним. Чему он так радуется, спрашивается? Эти сладости… Ему ведь, только бровью поведи, их доставят в каком угодно количестве, если на то пошло. Но Хрийз откуда-то знала, что сЧай никакой бровью не водил. Он бродил по улицам Стальнчбова, столицы своего государства, которую совсем забыл в бесконечных морских походах и сражениях, увидел кондитерскую или как они тут называются, зашел, взял коробочку… Примерно так. И ведь не себе же взял…
сЧай галантно придержал ей стул, сам устроился рядом. Не локоть к локтю, как сделал бы Гральнч, например, а просто — рядом. Девушка из замковой прислуги принесла две кружки горячего счейга на подносике и испарилась быстрее, чем Хрийз успела ее разглядеть.
Хрийз осторожно раскрыла коробочку. В ней, аккуратно уложенные, лежали мармеладные квадратики, тонкие и зеленовато-прозрачные, с оранжевыми вкраплениями. Запах пошел одуряющий! Солоноватый, насыщенный цветочный аромат, с отчетливой ноткой меда и почему-то цветов шиповника. Девушка аккуратно подцепила один ломтик, положила его в рот. И выключилась из реальности!
Потом, вспоминая в деталях и частностях, она так и не смогла описать вкус. Безумно, нереально, волшебно, бессовестно вкусное! Хрийз мужественно подавила в себе острое желание сожрать все сразу за пару минут, причем вместе с коробкой.
— Рангур растет глубоко внизу, — рассказывал сЧай. — Это термофильное растение, ему не нужен, и даже вреден солнечный свет. Он любит вулканы! Желательно, действующие, на худой конец, сойдут и спящие, но с обязательной гейзерной активностью. Корни рангура уходят на невероятную глубину! В старину верили, будто рангур произрастает прямо из центра мира…
Цветет он круглый вот, вот такими, — сЧай развел ладони и показал размер, — вот такими воронками. Строго говоря, это не совсем цветок… Маленькие рыбки, попадая в венчик, назад уже не выбираются. Человека он переварить не может, хотя периодически возникают такие байки.
— А вы проверяли? — спросила Хрийз, осторожно откусывая кусочки.
Была бы одна, запихала бы в рот все, что поместилось в ладони, причем побольше, побольше! И без хлеба, само собой.
— Мы, — хмыкнул сЧай, улыбаясь воспоминаниям детства. — Мы были дурные юнцы с горным ветром в головах… Есть легенда о Деве Бездны… вот уж не знаю, что правда, а что вымысел. Но говорят, глубоко внизу, в Провале — это одна из самых глубоких впадин к северу от Стальнчбова — у жерла действующего вулкана в кольце рангуровых полей стоит Замок-над-Бездной, а хозяйкой в нем, соответственно, Дева Бездны. Чтобы ее увидеть, необходимо пройти все Девять Врат Испытаний. Проходил их кто-нибудь, не известно, потому что никто из сделавших это назад не вернулся.
Они остались в Замке-над-Бездной, служить своей Госпоже. Дальше, как водится, сказка повествует о храбром юноше, который прошел, достиг, встретился с Девой…
— И жили они после свадьбы долго и счастливо, — тихо подсказала Хрийз, не глядя выбирая из коробочки очередной кусочек лакомства.
— А вот и нет, — улыбнулся сЧай. — Эта сказка не так проста, какой кажется. Но, насколько помню, им пришлось пройти не один шторм прежде, чем получить свое «долго и счастливо»…
— Но они его получили, — задумчиво сказала Хрийз, снова запуская пальцы в коробку. — Ведь это главное. Что все шторма были не зря.
— Наверное, да, — согласился сЧай. — Существует ли на самом деле Замок- над-Бездной, доподлинно не известно. Но мы забирались очень глубоко в Провал, настолько глубоко, насколько это было возможно, и рангуровые поля я видел. Они сияют в подводном мраке желтым, оранжевым, красным, малиновым, сиреневым, бурым. Чем глубже, тем насыщеннее цвет.
Он рассказывал, и перед глазами у Хрийз возникали бескрайние пылающие поля диковинного цветка, уходящие вниз, вниз, к бурлящему жерлу подводного вулкана. Горячая вода, насыщенная сероводорода ми, обжигающая смертоносная красота там, куда не рискуют спускаться даже профессиональные сборщики рангурового нектара, а вот безголовые юнцы сунулись. Даже не ради выгоды, хотя емкости для нектара у некоторых при себе были. Ради славы! Ради неуемного мальчишеского любопытство и желания Доказать. Всему миру, и, прежде всего, самому себе доказать: я — Могу!
сЧай рассказывал с отменной иронией, оглядываясь на себя прежнего с легким удивлением: как же я выжил-то, дурак… Но Хрийз отчего-то знала, что если понадобится — он снова туда пойдет. Только уже не ради дурной славы, а по делу. Защищая родной дом от врага.
Старого князя Хрийз почувствовала раньше, чем он появился в зале. Просто возникло чувство присутствия, очень знакомое по недавнему сну. Девушка вдруг поняла, кто сидел рядом и гладил ее по голове, пока она спала! Не стал будить… кто бы мог подумать…
Ворох поднявшихся эмоций Хрийз не смогла бы описать словами. Слишком сложно, слишком много. Собственное отражение в его лице, — проявившееся после инициации стихией Жизни сходство продолжало усиливаться, как будто защитная маска, если она была, сползала неохотно и медленно, по миллиметру в день. Взгляд, лицо, волосы, черные от корней до кончиков — седина на местный лад. Гусиные лапки в уголках глаз. И громадная аура высшего мага, аура, теплая, хотя, по идее, должна бы пугать, как пугала поначалу аура сЧая или аура Хафизы Малкиничны, хотя Хрийз тогда не могла толком понять, почему именно боится, ей тогда любое проявление магии било по чувствам запредельным ужасом. Время прошло, она привыкла, многому научилась, стала магом сама. Оглянуться назад — полтора года. Прошло всего на всего полтора года жизни в этом суровом мире. А что же будет дальше?