– В том, что ты этого хочешь, я не сомневаюсь, – холодно произнес Веспасиан, – ты ведь заинтересован в том, чтобы я убрался подальше и не имел возможности ответить на все те обвинения, которые ты на меня возводишь. Но ничего у тебя не выйдет. Я отказываюсь подавать в отставку, не собираюсь покидать вверенный мне легион и все свои соображения изложу в рапорте.
Прежде чем Плавт успел отреагировать на эту дерзость, вмешался Нарцисс:
– Почтеннейшие, прошу вас, прекратите. Достаточно. Я уверен, вину нельзя полностью возложить ни на ту, ни на другую сторону.
Оба военачальника гневно воззрились на него, намереваясь возражать, но секретарь императора быстро поднял руку и, не дав им прервать его, продолжил:
– Поскольку вы настойчиво утверждаете, что вина лежит на другом, я опасаюсь, что такого рода упрямство при даче показаний в сенате может лишь повредить вам обоим. Однако мне кажется, есть лучшее решение: провести незамедлительное расследование и найти подходящего виновного – конечно, из числа командного состава, но не военачальника высокого ранга. Если вы оба без промедления установите виновного и подвергнете его примерному, суровому наказанию, то, я уверен, это удовлетворит и те силы в Риме, которые требуют действенной реакции на вашу неудачу.
Последнее слово заставило Плавта заметно вздрогнуть, но это не помешало командующему моментально уцепиться за брошенный ему и легату спасательный линь.
– Очень хорошо, – кивнул Плавт. – Создадим военный трибунал. Председательствовать будем мы с легатом. Надеюсь, Веспасиан, на это ты согласен?
– Так точно, командир.
– В таком случае к рассвету я подготовлю приказы. У всех командиров, имеющих отношение к делу, будут взяты показания. Если мы станем действовать быстро, дело может разрешиться в течение нескольких дней. Это устроит императора?
– Устроит, – с улыбкой ответил Нарцисс. – Прошу мне поверить. Думаю, что теперь все устроилось к общему удовлетворению. Пусть никто из вас больше не портит себе сон, переживая из-за этой истории: вина за случившееся ляжет на другие плечи, заняв там место их голов.
Грек издал саркастический смешок.
– Проведите собственное расследование. Найдите подходящих людей, на которых можно будет возложить вину, и как только им предъявят обвинение, я смогу вернуться в Рим с докладом. Надеюсь, господа, мы пришли к соглашению?
Плавт кивнул, хотя чувствовал он при этом горечь и досаду, причем на себя злился даже больше, чем на собеседника. Веспасиан опустил голову, уставившись на стоящий на подносе графин, а потом тоже медленно кивнул.
Глава 14
Ночь солдаты Второго легиона провели под открытым небом, укрывшись плащами. Сон был беспробудным, ибо все они смертельно вымотались, сначала совершив днем форсированный марш, а потом еще и сооружая походный лагерь. А поскольку весь шанцевый инструмент остался в обозе, бойцам пришлось копать ров мечами и насыпать внутренний вал вручную. Тем не менее снаружи лагерь обнесли грубым частоколом, и с каждой стороны вала стояли часовые.
Легионеры Третьей когорты устали больше всех прочих, поскольку на их долю, помимо нелегкой работы, выпало еще и жестокое сражение. Однако некоторые из них никак не могли заснуть и беспокойно ворочались на примятой траве. Одним не давали покоя засевшие в памяти страшные картины и ощущения, другие скорбели о близких друзьях, сраженных врагами у них на глазах. Катону же мешали спать не впечатления прошедшего дня, а опасения относительно дня грядущего.
Бегство значительного числа противников фактически гарантировало продолжение изнурительной военной кампании. Даже если Каратака среди спасшихся не было, кто-нибудь из его соратников непременно подвигнет уцелевших к дальнейшему сопротивлению Риму, тем паче что они будут стремиться отомстить за погибших товарищей. Не приходилось сомневаться: крови здесь прольется еще немало, и оставалось лишь гадать, сколько еще сможет впитать ее в себя эта земля, прежде чем сама превратится в кровавое месиво. Этот пугающий образ заставил юношу грустно улыбнуться, повернуться на другой бок и поплотнее закутаться в плащ, пристроив голову на поножи.
То, что части врагов удалось бежать, было плохо, но еще хуже было то, что когорта не справилась с порученным ей заданием. И произошло это по вине центуриона Максимия. Он не имел права отвлекать основные силы когорты и пускаться в погоню за маленькой шайкой дикарей, пусть они даже и разорили аванпост и зверски перебили гарнизон. Он был обязан отвести когорту непосредственно к броду.
Максимий прекрасно понимал, кому поставят в вину эту роковую ошибку, и накануне неизбежного расследования, перед отбоем, созвал своих командиров, отвел подальше от солдат, чтобы те не слышали, и провел с ними совещание.
– Нам наверняка будут задавать вопросы относительно сегодняшних событий, – начал он, пристально глядя на освещенные луной лица своих центурионов. – Я призываю вас всех держаться вместе, заодно. Я сам буду говорить за всех нас и приму любую вину, которую легат захочет возложить на Третью когорту.