Он погладил ее по руке, показывая, что все в порядке. Грейцель же слушала отца с побледневшим лицом.

– Значит, ты своего согласия мне не дашь? – тихо спросила она.

– Нет, Грейцель, не дам. Я объяснил тебе – почему. Если твоей мечты достаточно, чтобы просить меня о чем-то, то моей достаточно для того, чтобы тебе отказать.

Девушка опустила голову.

– Но чтобы ты знала – я понимаю, что через два года мой запрет не будет иметь для тебя значения. И тогда, ты можешь поступать по собственному желанию, не оглядываясь на мое мнение. Я не дам тебе своего согласия сейчас, но не могу запретить тебе проживать свою жизнь, согласно своим, а не моим планам. Это все, что я могу тебе сказать. Думаю – это разумное решение. Что скажешь?

– Я понимаю, – Грейцель отложила вилку и поднялась из-за стола. – Спасибо, все было очень вкусно, но я, наверное, пойду к себе. Голова разболелась.

– Грейцель?

– Все в порядке, мама. Я действительно не очень хорошо себя чувствую. Пойду к себе в комнату. Папа, ты не против?

Пропустив колкость мимо ушей, Дикфрид кивнул:

– Конечно, иди. Завтра праздник – зачем портить его себе больной головой?

Сзади послышался негромкий стук, затем двери приоткрылись, и на терассу заглянула Гри.

– Грейцель, все в порядке?

– Да, мама, конечно.

– Дикфрид вернулся, я хочу накрывать на стол к ужину. Предупреди Мэй Си, пожалуйста? И спускайтесь минут через двадцать, хорошо?

– Вернулся? Уже? – Грейцель удивленно оглянулась вокруг.

Солнце уже успело пройти половину пути до горизонта. Похоже, что с того момента, когда отец оставил ее на террасе одну, прошло не меньше часа или даже двух.

– Задремала я, что ли… Да, сейчас я ей скажу. Она, наверное, в комнате у меня.

– Хорошо, – кивнула Гри.

Когда девушка проходила мимо, она коснулась ее плеча.

– Знаешь, хорошо, что ты приехала. Мы так скучали по тебе. Я скучала… Но он – еще сильнее. Говорил о тебе постоянно.