– Она достучалась до нас, потому что мы её дети! Столько сотен лет она хранила нас в своём чреве, где мы переродились! И ей больше не нужно притворяться компьютером, ведь она наш родитель, а мы её дети!
Люди-клыки зашевелились. Кольцо сжалось и тихо запело. Что именно, я не мог расслышать. Олег стоял в центре событий и смотрел на модуль растерянный и смущенный как подросток при виде голой женщины. Священник склонился к нему и что-то шепнул, после чего Олег нажал кнопку на корпусе и все мгновенно притихли.
– Вот сейчас начнётся настоящий цирк. – тихо продолжил Константин. – Мама будет осыпать их пустой хвалой, а они её боготворить.
– А разве она признает духовность? Это же вне её понимания…
– Не признает. Но отлично понимает, что нет нужды им об этом говорить. Главное, они всецело принадлежат ей.
Так и получилось. Стоило Маме заговорить, как кольцо затрепетало. Она говорила им, что любит их и никогда не оставит. Хвалила их, как настоящих детей за любые мелочи. Обещала, что вновь прибывшие, то есть я и остальные – шаг к большому будущему. Они клялись ей в вечной верности и покорности, рассказывали о своих успехах, смеялись и плакали.
– Не за чем больше здесь оставаться. Пойдём, они скоро закончат. – Константин положил мне на плечо свою сухую морщинистую руку и мягко потянул за собой.
Я и сам не хотел больше смотреть на это. Люди с серьёзным образованием и большим опытом в своих сферах лепетали как младенцы, отбросив здравый смысл и свое достоинство. Не мне их судить, но я не мог поверить, что отчаяние так легко ввело умных людей в пучину первобытного раболепия.
Мы ушли.
– Они расстраивают меня. Каждый раз, когда собираются. – мы ушли достаточно далеко, так что Константин позволил себе говорить громче. Мы шли бок о бок, освещая себе путь узкой полосой его фонарика. – Ты видишь, как нам не хватает свежих мозгов?
– Мама поэтому так редко и так мало людей выводит из стазиса? Чтобы дурить головы людям постепенно?
– Может и за этим тоже… На самом деле, если будить чаще и больше, то мы скорее всего подохнем с голоду. Я о другом. Мы нуждаемся в чистом человеческом разуме. Я очень долго вёл людей и не хочу отдавать их в руки маминым поклонникам. Поэтому и хочу, чтобы вы с Александрой вошли в правление как можно скорее.
– Интересно, раз уж вы смогли заставить Маму разбудить нас, то почему сейчас? Почему не раньше?
– Потому что нет у меня возможности влезть в её мозги и перепрограммировать. Нет возможности исследовать то, что осталось от корабля. Мы все здесь как птицы в клетке под незримым надзором и только видимостью возможностей.
– Но вы всё равно смогли нас разбудить. Как?
Он замолк. Мы шли с тем же темпом, но Константин на мгновение замер, будто хотел что-то сказать.
– В целом, как у главы этого сообщества, у меня есть некоторое влияние и на последователей Мамы. Когда придёт время, вы получите все ответы.
– Жду с нетерпением.
Наконец мы вышли в обитаемые коридоры корабля. После блуждания в потемках даже тусклый свет под потолком ощущался болезненно.
– Марк, – обратился ко мне Константин со слезящимися глазами. Его прищур выглядел жалобно, будто сейчас он протянет руку и попросит пару монет. – давайте завтра утром вы с первым помощником придёте ко мне, и мы обсудим ваши места в нашем обществе. А сейчас… Советую вам на время забыть то, что вы увидели и услышали. Сегодня мы все равно ничего не изменим.