– Ух… Тогда я смотрела в иллюминаторы на ту пустыню, которая раньше была немецкой слободой и мечтала о живописных видах чужой планеты… А здесь… Пока я искала тебя за каждой незапертой дверью, не увидела ни одного окна. А смотрела я внимательно. Вся доступная поселенцам площадь сосредоточена в сердце Лэтцтера. Тогда я особо не задумывалась об этом, а теперь мне пришло в голову, что Мама могла специально закрыть помещения с окнами, чтобы никто не видел, что там снаружи.

– Либо она прячет от всех правду, либо не хочет лишний раз напоминать о том, чего мы лишились. А лишились мы очень многого…

– Но что, если она не так безумна и на самом деле Тазанис не пригоден для жизни? Может всё правда. –  Саша растерянно уставилась на меня, будто ожидая чего-то.

– Может и так. Но наша задача состоит в том, чтобы узнать это. Тебя не посещает чувство искусственности происходящего? Все как-то противоречиво выглядит… Бедствующее общество, способное само себя накормить? А столько земли для возделки? Откуда она?

Конечно, никто из нас не знал наверняка. Не знал ответов. Не знал, что с этими ответами потом делать. У нас была только цель – выйти наружу и убедиться во всем самим.

На следующий день нас принял Константин. Все уже было решено, нам только оставалось услышать о нашем назначении. Весь процесс сопровождал налёт традиций и официоза. На мгновение я задумался о том, что между культом Мамы и нынешним руководством не много различий. Оба использовали слепые привычки из прошлого, неуклюже обернутые в подобие значимости. Вытянутый зал был залит светом потолочных ламп. На обрезках ткани, развешенных вдоль стен, кто-то изобразил звезды, планеты и сюжеты быта корабля, подобно сюжетам в древних храмах. В голове я прокрутил фантазию о том, как бы избавился от этих излишков, имея немного власти, но быстро сбросил это неуместное наваждение. Если Мама лжёт людям, если Константин лжёт своим людям… Мы сможем сделать для нашей колонии нечто большее, чем просто освобождение от оков. Константин закончил свою речь о бремени и привилегиях главенства, которую я, честно говоря, слушал вполуха, и пригласил нас за стол возле себя. Чуть ли не библейское таинство. Я еле сдержался от ироничного смешка, ведь Константин окружил себя таким же мистическим ореолом, который осуждал среди последователей Мамы. Саша держалась не многим лучше. На её лице застыло презрение, вперемешку с примирением с ситуацией.

Только мы сели за один стол с Константином, как в зал ворвался Сергей. За ним с проклятиями влетели ошарашенные люди, приставленные к дверям, чтобы никто не мешал действу. Как видно, без пользы. Лицо мастера всего, что нужно сохранить исказила гримаса злобы. Его массивная фигура быстро двигалась в нашу сторону.

– Вы совершили огромную ошибку! –  он приблизился к столу и со всей силы ударил по нему кулаками. –  Нельзя так наивно пускать чужаков в наш дом!

Перепуганные охранники стояли позади, не зная, что делать. Ноздри Сергея раздувались как у быка. Собственно, он сам больше походил на разъярённого быка, чем на человека. Но дело сделано.

– Не смей говорить мне, что нельзя, а что можно. –  Константин не повысил голос, даже не повел бровью. Наоборот, он улыбался, а интонация, с которой он говорил, разрезала воздух между ним и огромной тушей и незримо врезалась в грудь Сергея.

Здоровяк дрогнул. Самоуверенность и гнев потухли в его глазах, а на лбу выступили крупинки пота.

– Эти двое более достойны руководить нашим обществом, чем ты, чем я, чем кто-либо другой. Они изначально должны были встать на мое место…

– Но не встали! –  голос Сергея прозвучал неуверенно, пусть он и пытался предать ему прежней ярости. –  Столько лет именно мы боролись за свою жизнь и знаем, как выживать! А они… Все это время они спали в своих камерах. Вы не знаете, как вести этих людей – он посмотрел на Сашу, затем на меня со жгучим презрением.

– А кто знает? Мама?

Сергей отпрянул от стола, словно обжегся. Он приоткрыл рот, но не сказал ни слова, вместо этого мастер уставился на своего руководителя с выражением безразличия.

– Ты думал, что я не узнаю, что ты её верный последователь? Что все это время мечтал занять мое место и отдать наших людей на волю машины.

– Она не машина, она божественная сила, говорящая с нами через понятную форму!

– Именно из-за этого заблуждение Марк и Александра сидят рядом со мной. А тебе стоило взять с собой своих «братьев», раз уж ты решил перечить мне. –  эти слова он выпалил с особым отвращением.

Я остро ощутил, что мы стали свидетелями начала серьёзного раскола. Правитель раскрыл заговор своего верного служителя, своей правой руки, и теперь многое зависит от того, что предпримут обе стороны. А мы с Сашей стали невольными инструментами этого раскола.

– О, будь уверен, старик. Мы придём. Мы все придем и заберём у тебя то, что должно быть нашим.