Но надо отдать должное - "старичок" вместе со старшиной и ездовым сразу же отправились на конюшню осматривать занедужившую кобылу и других лошадей. Больше часа продолжался осмотр лошадей, затем доктор попросил, чтобы его проводили к собачьему городку. После осмотра умнейших барбосов Красовский вышел с территории городка, довольно потирая руки, на лице "старичка" сияла улыбка, было слышно как доктор, почти про себя, напевает какую-то весёлую польскую песенку, саквояж с лекарствами и инструментами висит у него на плече. Мне показалось, что возиться с животными Краевскому очень нравилось... Кто-то из пограничников увидев, что приезжий доктор в настроении, произнёс:
Раз этот старый хрен улыбается и мурлычит песенки, значит наша "Ретивая" точно пойдёт на поправку и ещё послужит!
Я видел, что доктор уже закончил свои дела и направился с собачьего городка к зданию заставы, поэтому нарочно попался ему на глаза, давая понять, что готов встретиться и поговорить. Демонстративно достаю из нагрудного кармана листок бумаги, за ухо небрежно заложен карандаш, и направляюсь в яблоневый сад, что раскинулся за усадьбой, в котором ещё от старых хозяев осталась небольшая летняя беседка, где бойцы в свободную минуту пишут и читают письма. На заставе было принято в такие часы не мешать товарищу, давая немного побыть одному. На моё счастье в беседке никого не было, и я со спокойной совестью устроился на дощатой скамье, делая вид, что собрался написать письмо...
Мнимый доктор не заставил долго себя ждать - через двадцать минут среди деревьев показалась его фигура, неспешно направляющаяся к садовой беседке. Доктор идёт по неширокой дорожке, выложенной серым камнем, дышит воздухом, рассматривает цветущие садовые деревья и явно не знает, что на заставе не принято мешать человеку, находящемуся в беседке...
Молодой человек позволит нарушить его одиночество? соблюдая конспирацию, громко спрашивает разрешения Краевский и, получив мое согласие, продолжает: Давно не был в яблоневом саду. От этой жары нет нигде спасенья, а у меня извините астма и сердце ни к чёрту! Очень хочется посидеть в тени деревьев и немного передохнуть. Извините молодой человек - возраст даёт о себе знать!
Та, сидайте вже диду! Тут мисца не купованы! отвечаю своему начальнику на мове и широко улыбаюсь, потом тихонько, почти шёпотом, произношу Здравия желаю, товарищ капитан Государственной Безопасности ...
Ты ещё тут встань и вытянись по стойке смирно! Щегол! вместо приветствия так же тихо отвечает на моё приветствие Александр Иванович, потом начинает ворчать: Вот учишь, учишь вас молодых, всё бесполезно... Какой капитан... Здесь я просто доктор ...
Извините, пан доктор! Сейчас я подвинусь, а вы присаживайтесь на скамейку поудобнее и отдыхайте себе на здоровье, отвечаю на лёгкий начальственный втык.
Ладно, проехали, Александр Иванович, присаживается рядом, вытягивает ноги и начинает разговор. Есть дело, но такое сложное, что я даже не знаю, как начать...
А вы, товарищ доктор, попробуйте... всем своим видом показываю Краевскому, что готов выслушать, всё, что он скажет...
Не ёрничай, мальчишка! Дело действительно очень серьёзное. С самого верха! капитан поднимает указательный палец правой руки до уровня глаз, его взгляд тоже устремлён в небо и произносит: Теперь проникся?
Говорите! кратко произношу и добавляю уже серьёзным тоном: Готов вас выслушать!
Твоим донесениям цены нет! Ими заинтересовались в самой Москве. Куда, как ты догадываешься, стекается всё добытое нашими сотрудниками, представь себе, даже любая мелочь... неторопливо начинает излагать Краевский, потом переходит к основному: В Наркомате считают, что сведений поступило много и они противоречивые. Чтобы наш Нарком мог с такими сведениями на доклад к самому "Хозяину", нужно ещё кое-что разведать и дополнить. Поэтому в самые кратчайшие сроки нужно добыть информацию, которая бы на все 100% говорила о том, что на той стороне реки идёт... я бы сказал, завершается подготовка к войне против СССР! Да, к войне! Что ты на меня так уставился? Сам же видишь, что это вопрос самого ближайшего времени!
Да, Александр Иванович! Много интересного увидел за эти дни, но что-то говорить, а тем более делать какие-то выводы - не мой уровень! И так извините, казённого супчику пришлось вдоволь откушать. Надолго запомнил! после этих слов в груди невольно перехватывает дыхание, и я замолкаю - как говорится, даю волю чувствам. Минуту сидим молча. Гоню прочь свои дурные воспоминания и пытаюсь пошутить: Про супчик, конечно, сказал образно!
Ты в каком году закончил нашу "школу"? Кем тебя выпустили? Универсал? неожиданно спрашивает меня капитан.
Летом 1939 года. Учился в Подмосковье. Специальность самая примитивная - курьер. Отвези, передай, сделай закладку, если надо, забери и привези, - отвечаю начальнику, затем дополняю: – По-простому, ходячий почтовый ящик!
Нелегал-маршрутник, понимающе произносит начальник и задаёт мне ещё вопрос: Спортивную подготовку в школе Никанорыч вел?
Он, подтверждаю слова.
Тогда я на тебя вполне могу положиться. В конце двадцатых мы вместе служили и приятельствовали. Потом жизнь развела. А начинал так же, как и ты - ящиком и тоже, как ты сейчас образно сказал, кандалами гремел и Беломорканал строил! Если бы не новый Нарком, по сей день с тачкой бегал и очередной канал долбил бы, - спокойно и без эмоций произносит Краевский.
Извините, не знал, тихо произношу слова.