Даже не представляю, как эти "иваны", с несколькими станковыми пулемётами "машингевер" и стрелковым оружием, так долго смогли продержаться, обороняя груду дымящихся камней и дерева. Более того, не просто продержаться, а убить стольких наших солдат, а ещё больше искалечить и отравить на больничные койки. И уже совсем невероятно, как русские пограничники смогли повредить два наших танка, уничтожить разведывательный бронетранспортёр и несколько мотоциклов. Это просто уму непостижимо!
Командир полка берёт со столика в руки один из листков донесения предназначенных для штаба дивизии, ещё раз внимательно перечитывает всё написанное, кладёт его обратно на столик, затем прижимая листок общей сводки потерь полка левой рукой, правой рукой размашисто ставит витиеватую подпись карандашом, одолженным у адъютанта.
Обер-лейтенант Вернер, я подписал общую сводку о потерях. Можете отправить её в штаб дивизии, офицер протягивает адъютанту листок. Возьмите свой карандаш. Благодарю. Кугель возвращает карандаш владельцу и отдаёт распоряжение. Подайте заявку похоронной команде, чтобы собрали всех павших. После службы полкового капеллана их надо предать земле возле местного кладбища. Так же проследите, что бы все раненые были эвакуированы в полевой госпиталь за Буг. Вы хорошо меня поняли?
Так точно, господин оберст-лейтенант! Разрешите выполнять? отвечает Вернер.
Выполняйте! кратко бросает слово командир полка, отпускает офицера и тот, козыряя, быстро покидает штабную машину, исчезая в вечерней темноте.
Оставшись один в штабном отсеке машины, оберст-лейтенант долго рассматривает карту Польского генштаба, которая у него хранилась вместе с другими штатными картами, водя пальцем и читая вслу труднопроизносимые названия чужих сёл, деревень и хуторов, Шилеево, Раковицы, какие то Мотыкалы и Забинка...
По приказу ротного командира в деревне осталась группа солдат. Сегодня пусть отдыхают, а завтра с самого утра надо их отправить на развалины, чтобы всё тщательно проверили. Не верю, что не осталось ни одного выжившего русского солдата. Сам поеду в это самое Шилеево и посмотрю на "зелёноголовых" русских, которые так испортили нам первый день кампании, твёрдо решил для себя оберст-лейтенант.
Эй, обер-ефрейтор, хватит колдовать за своей шарманкой! Порадуй командира! Покрути, там ручки и найди в эфире, какую-нибудь развесёлую музыку. Как найдёшь - вруби её громко! офицер неспешно подходит к отсеку связи и, потягиваясь, отдаёт приказ очкастому солдату, сидящему за аппаратурой связи. Видя, как тот пытается подняться, Клюге машет рукой, показывая связисту, что можно остаться на своём рабочем месте и в дополнение произносит Мы на войне. Сиди, не вставай.
Связист понимающе кивает головой в нахлобученной пилотке с прикрытыми чёрными кругами наушников ушами: Будет исполнено, господин оберст-лейтенант. Один момент! Сейчас найду!
После ответа командиру полка он склоняется к аппаратуре и в поисках музыки или песни начинает крутить ручки настройки, слушая в эфире какофонию из различных шумов и звуков. Рука обер-ефрейтора нащупывает какую-то волну и на лице солдата появляется удовлетворённая улыбка. К удовольствию всех из внешнего динамика в вечерней тишине по округе стала звучать лёгкая музыка.
Спасибо, Клаус! Колоссаль! оберст-лейтенант благодарит связиста, садится на раскрытый складной стульчик, вытягивает ноги, закуривает и предаётся слушанию музыки…
Какое-то время из штабной машины доносятся лёгкие весёлые мелодии, но потом настроенная волна видимо сбилась и из динамика раздаётся громкий голос на русском языке, от которого все замирают и начинают вслушиваться в слова:
... От Советского Информбюро... Передаём сводку Главного Командования Красной Армии за 22 июня 1941 года...
С рассветом 22 июня 1941 года регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Чёрного моря и в течение первой половины дня сдерживались ими.
Во второй половине дня германские войска встретились с передовыми частями полевых войск Красной Армии. После ожесточённых боев противник был отбит с большими потерями. Только в Гродненском и Кристынопольском направлениях противнику удалось достичь незначительных тактических успехов и занять местечки Кальвария, Стоянув и Цехановец (первые два в 15 км. и последнее в 10 км. от границы).
Авиация противника атаковала ряд наших аэродромов и населённых пунктов, но всюду встретила решительный отпор наших истребителей и зенитной артиллерии, наносивших большие потери противнику. Нами сбито 65 самолётов противника...
О, доннер-веттер! Что за чертовщина! Ты что врубил?! Отставить! первым опомнился и заорал Клюге, который вскакивая со стула, роняет в траву свою фуражку и, размахивая руками, спешит к отсеку связи. Солдат, ты собачье дерьмо! Я что сказал - немедленно отключи эту ложь!
Гер-р... Герр оберст-лейтенант, п-простите! Я не виноват! Это помехи... Во всём виноваты, помехи в эфире... Я всё отключил, робко оправдывается обер-ефрейтор перед своим командиром...
Ладно, живи! Радиолюбитель! выпустив пар, сжалился над обер-ефрейтором Кугель, понимая, что из большинства его солдат мало кто понял, о чём вещает русский диктор...
Имея привычку выполнять всё намеченное и запланированное, ранним утром следующего дня, после подъёма и завтрака, оберст-лейтенант поехал в деревню с труднопроизносимым названием Шилеево.