В Москве успешно работает Музей-библиотека Николая Федорова, которую возглавляет Анастасия Гачева, ведущая исследовательница русского космизма сегодня. Идея сочетания музея с библиотекой, кстати, принадлежит самому Николаю Федерову, важнейшему из космистов: он ведь сам был и московским библиотекарем, и музейным работником.

Библиотека Федорова живет активной жизнью: здесь регулярно устраивается философский семинар, проводятся научные чтения, аудиторию знакомят с философскими идеями космистов. Но этого крайне мало, а наши официальные структуры и бизнес-сообщество можно обвинить в чем угодно, только не в излишнем внимании к отечественным мыслителям. К их важнейшим трудам, которые сегодня актуальны как никогда.

С 1993 года сборник «Русский космизм» на родине русских космистов не переиздавался, зато книга с тем же названием вышла пятнадцать лет спустя, в 2018 году, на английском языке в Америке в издательстве MIT. Это тоже антология, только в ней составителем значится известный художественный критик Борис Гройс, работающий в Германии.

Гройс сопроводил «Russian Cosmism» довольно язвительными комментариями: для него Федоров и космисты — странная компания одержимых, которые по какой-то необъяснимой причине стали внезапно востребованы на Западе. Вроде в них видят предтеч трансгуманизма, некоторые западные авторы, тот же Рушкофф, обвиняет их в бесчеловечности, будто это русские философы эксплуатируют никелевые шахты в Конго и выбивают из бизнеса целые торговые улицы в маленьких американских городках. На космистах можно заработать, но любить их или всерьез отнестись к мысли, что их идеи лежат в основе последних технологических прорывов нашей цивилизации —увольте.

Профессор философии и теории искусства Борис Гройс весьма доволен лучшим из миров, в котором есть триста тридцать три вида сосисок и Государственная высшая школа в Карлсруэ, где он ведет курс медиа-теории. Он насмешливо описывает взгляды эксцентричного библиотекаря Федорова так:

«Государство более не может позволять людям умирать естественной смертью и позволять мертвым покоиться спокойно в своих могилах. Государство обязано преодолеть границы смерти. Биовласть должна стать тотальной... Государство должно стать музеем населения».

Писатель-фантаст Аарон Уинслоу, который написал рецензию на «Russian Cosmism» в «Лос-Анджелесском книжном обозрении» (Los Angeles Review of Books), почувствовал нехватку чего-то существенного в сборнике, составленном Гройсом. Впрочем, идеи русских философов заставили его задуматься о будущем, которое нам готовят капиталисты-технооптимисты, и о будущем, которое могло бы быть. Вот что пишет Уинслоу:

«Конечно, цели и видение космистов до сих пор с нами, но они приняли форму, перевернутую с ног на голову. Венчурные капиталисты и технофутуристы от Илона Маска до Рэя Курцвейла и Дж. Крейга Вентера и сейчас мечтают о колонизации космоса и человеческом бессмертии. Эти Стартаповские Космисты Последних Дней хотят осуществить ту форму бессмертия и колонизации космоса, которая будет служить скорее для продвижения их приватизации с отъемом собственности у других и для экспансии их капиталистического рынка, чем для социалистического перераспределения богатства и труда. Конечно, Маск может колонизировать Марс, но мы все будем там на него работать уборщиками или кладовщиками. А если когда-нибудь и случится Сингулярность, она будет для нас не освобождением, а скорее способом лучше управлять нашим распорядком дня. Капиталистический космизм будет просто мрачным расширением того мира, каким мы его знаем, идеологии, сочетающейся с позднейшим неолиберальным порядком с ускоряющимся неравенством, интенсификацией труда при уменьшении зарплаты, и приватизации наших тел и мозгов до последнего кусочка.

...Космизм тогда — это практическое оружие, которое позволяет сделать фантазию и научную фантастику средством, радикальной силой в освобождении человека и в его борьбе. Он ищет не просто сохранение мира каким мы его знаем, но его фундаментальную трансформацию. Ученые и писатели, такие как Циолковский, Богданов и Святогор используют силу и материальность фантазии и научной фантастики как клин, чтобы протолкнуть человечество за пределы его способностей, рискуя — нет, скорее, с радостью ожидая — коллективных изменений человечества, да таких, что мы его не узнаем.

...Давайте будем честны: научно-фантастические фантазии космистов очень круты и прикольны, но лишь в том случае, если мы будем вечно жить на Венере космическими коммунистами, а не горбатиться на Марсе на соляных шахтах Илона Маска. Крайне важно вдохнуть новую жизнь в такой тип радикальной фантазии в эру Трампа, когда многие из радикальных левых просто хотят спастись, а лучшее, что предлагают левые прагматики — это работа для всех. Русский космизм —это откровение, он необходим из-за его способности вдохнуть воинственность и радикализм в фантастику как жанр, помочь нам отобрать сумасшедшие утопические идеи у фашистов и Силиконовой долины, и чтобы расширить нашу зону не-капитуляции».

В том же ключе, что и Гройс, отнесся к внезапной популярности русских космистов на Западе московский философ Евгений Кучинов. «Каждое существо должно стать музееобразным», — суммирует он идеи Федорова. Признавая «определенную легализацию космизма», Кучинов смотрит на этих мыслителей как всем довольный средний буржуа. И видит, разумеется, разные оттенки девиаций и безумия. Кучинов подчеркивает, что Николай Федоров был внебрачным сыном князя Гагарина, и, следовательно, можно поиграться фрейдистскими смыслами.

“Легализация” обретает еще и совершенно конкретный торговый смысл, он может быть замечательной статьей интеллектуального экспорта, как туземная диковина, — сообщает Кучинов изданию «Горький», — и в этом смысле важна “минимизация рисков”. В ряду прочих туземных товаров “русский космизм” должен быть обеззаражен, герметично упакован в целлофан существующих трендов и сопровожден какой-то рекламной кампанией. Эта история интеллектуального экспорта началась не вчера и не с космизма, разумеется. Трагикомические черты здесь проступают тогда, когда этот обмен становится чем-то вроде ветви сырьевой экономики: мы извлекаем из “русских недр” что-то красивое, смотрим, совершенно не понимая, что с этим делать, и продает тем, кто более технологичен — чтобы потом выкупить обратно в обработанном виде».

Сказано — сделано. В 2018 году под редакцией Кучинова вышло собрание текстов близкого космистам поэта-вулканиста Святогора. Александр Агиенко — молодой анархист, встречавшийся с Лениным и Махно — взял себе псевдоним «Святогор» и в начале 1920-х годов выпускал издание «Биокосмист. Креаторий Российских и Московских Анархистов-биокосмистов».

Нельзя сказать, что Кучинов открыл русскому читателю тексты Святогора —они печатались десять лет назад в «федоровском сборнике», регулярном издании все той же РХГА (Российской христианской гуманитарной академии), которая занимается изданием трудов космистов и близкого к ним французского философа и антрополога Пьера Тейяра де Шардена. Но можно лишь приветствовать, что еще более широкая аудитория ознакомится с трудами русского радикального автора, весьма популярного у сегодняшних западных трансгуманистов.