- Успокойся. Святослав влюблён в Корина… по крайней мере, я уже два года это чувствовал, да они ни от кого и не скрывали.

- В смысле - чувствовал?

- Я врождённый эмпат, - пояснил Антон. - Не очень сильный, но ловлю эмоции, не задумываясь. Твоя бешеная ревность доведёт меня до мигрени.

- Извини, - смутился Малфой. - Я не хотел.

- Ничего. Просто прими к сведению, что со стороны Святослава тебе ничего не грозит.

- Спасибо.

- Драко, - помолчав, сказал Антон, - я понял, что ты его любишь, а он тебя нет. Это так?

Драко подавил в себе негодующий вопль «Никого я не люблю, тем более Поттера, отстаньте от меня все!!» и просто подтверждающе склонил голову.

- Это, конечно, не моё дело, но ты наверняка уже пробовал хотя бы подружиться с ним?

- Пробовал, - признался Драко. - Но это гриффиндорское недоразумение отшило меня в грубой форме, и… в конце концов, у меня тоже гордость есть!

- Гордость - это хорошо. Но если ты оставишь его в покое, он недолго пробудет один, - Антон бросил пытливый взгляд на Поттера. - Даже в нашей Болгарии никому не нужно объяснять, кто такой Мальчик-Который-Выжил. Полагаю, здесь его большинство едва ли на руках не носит. А теперь я вижу, что он ещё и красив, как бог, и, судя по эмоциям Святослава, вовсе не глуп. Ты не должен упустить его, Драко.

- Откуда тебе знать, что я должен, а что нет? - ощетинился Малфой.

- Я мало знаю о судьбе, но у вас на лбу написано, что вы предназначены друг для друга.

- Объясни это ему, - огрызнулся Драко и демонстративно повернулся к котлу, проверяя зелье. Тот факт, что Драко даже не знал, на какой стадии приготовления последнее находится, его ничуть не волновал.

- Я бы объяснил, но ведь он не послушает, - хмыкнул Антон. - Не сдавайся, Драко.

- Я постараюсь, - уныло вздохнул юный Малфой. - Что мне ещё остаётся?

- Выше нос. И подай мне лепестки флаеля, а то мы не закончим закладку для зелья.

Драко послушно подал, что просили. Определённо, в Дурмстранге учились очень странные люди.

Ужин прошёл для Драко под девизом «Доведём Гарри Поттера». Стоило гриффиндорцу оторвать свой изумрудный взор от тарелки, как он тут же натыкался на внимательный взгляд Драко. Уже на второй раз Поттер заметно занервничал и попытался спрятаться за широкой спиной Уизли, но получилось плохо. Грязнокровка Грэйнджер спросила о чём-то Поттера - наверное, почему тот вертится. В ответ грифиндорец покраснел, как свёкла, и что-то сказал. Грэйнджер взглянула на слизеринский стол и взмахнула палочкой, создавая завесу Филлиса - чтобы Золотой мальчик не видел больше Драко со своего ракурса и не нервничал. Драко попытался убрать завесу, но ничего не вышло; не иначе, грязнокровка дополнила завесу заклятием стойкости. Чёрт. Ничего, его звёздный час ещё настанет. Сам Драко отлично видел сквозь эту завесу, как Поттер благодарно чмокнул в щёку смущённо зардевшуюся Грэйнджер. Чтоб она сдохла. Чтоб они все сдохли - те, кто осмеливается прикасаться к Гарри, смотреть на него, говорить с ним неизвестно о чём… О боги. Драко усилием воли заставил себя успокоиться. Во-первых, что толку злиться? Во-вторых, рядом сидел Антон и всё чувствовал. А зачем загружать человека своими эмоциями?

Драко плохо спал. Ему всё время снились сплетённые в разных позах одинаковые тела Чижова и Поттера, это было невыразимо прекрасно и во сне возмущало Драко до глубины души, но он почему-то ничего не мог сделать. Появился Антон и спросил: «Так и будешь стоять, как дурак?». Потом всё куда-то делось и отец с Вольдемортом хором шёпотом сказали: «Ты справишься, мой мальчик. И не влюбляйся в Поттера, ты меня понял?». «Понял, ответил Драко, - но уже поздно…». На этом сон оборвался, и Драко открыл глаза, чувствуя, как учащенно бьётся его сердце и пересохло во рту. Мерлина за ногу…